БАМ!!!

Бам! Бам! Бам!!

Грохот был страшный. Изначально промелькнула мысль, что дирижабль взорвался, но затем, когда по ушам ударила серия едва слышимых после оглушения мелких хлопков, я понял, что мы живы, а корпус больше не трясется. Вместо этого обзорные окна снаружи начали затягиваться белым паром, что в изобилии источался «Солнышком». Стелла крутилась и вертелась, вновь манипулируя той странной кустарной приблудой, что она приспособила для управления ногами своего транспорта. Прислушавшись, я понял, что девушка ругается черными словами, чаще всего упоминая меня.

— Что происходит?! — решил прояснить ситуацию я, всё еще думая, не сбежать ли отсюда нафиг.

— Ты меня отвлёк, идиот! — орала зеленокожая, вновь становящаяся зеленой и грозящая перейти в зелено-бурый, — Давление поднялось! Нас чуть не разнесло!

— Что грохотало?!

— Я стравила пар, но его было столько, что не выдержали баллоны с запасным газом для оболочки! Они взорвались!

— Чем это нам грозит?

— Не отвлекай меня, придурок! Ничем, если не будешь отвлекать!

Скорее всего, полугоблинша слегка покривила душой, так как после своего смелого заявления сразу же включила механизм, разворачивающий тусклые, но вполне пригодные зеркала заднего и нижнего вида у «Солнышка». Две слегка вогнутые «тарелки» заняли свое место по бокам от иллюминаторов, позволяя нам оценить происходящее. Или не оценить, так как пара было действительно много. Дирижабль вновь начал топтаться на месте, сама полугоблинша ругаться и рулить процессом, а мы с Волди молча наблюдали, делая вид, что стоим тут на подхвате. Ну и заодно я старался не думать о том, что в огромной глубокой пещере, где только что случилось несколько сильных взрывов, может что-нибудь сверху отломиться и упасть на нас. Как-то поздно уже об этом думать.

«Солнышко» чихало, кашляло, слегка подёргивалось, но не прекращало переставлять свои «ножки»… как и источать пар. Его владелица вела себя всё спокойнее и спокойнее, лихорадочная ругань и обещания зарезать меня во сне сменялись недовольным бурчанием и жалобами, что дорогостоящие «копыта», на которых сейчас разворачивается дирижабль, нужно будет отбросить при взлёте. А я молчал, искоса поглядывая на занятую делом девушку и по сторонам. Кризис был успешно преодолен.

…и вот тогда я, страдающий, можно сказать, фигней, внезапно заметил, как в рассеивающихся клубах пара за кормой почти развернувшегося дирижабля в темноте пещеры что-то шевельнулось.

Что-то очень большое. Настолько большое, что вместе с ним шевельнулось и рассеивающееся облако пара. Это было медленное и плавное движение, которое легко могло почудиться, всё-таки удар от взрывов баллонов по ушам был довольно сильный, только вот на этом одном движении ничего не кончилось. Оно пошевелилось снова, и мой взгляд всё-таки нахватал достаточно скрытых за туманом деталей, чтобы составить из них образ. Душа ушла в пятки.

— Стелла, — тихо прошептал я, — Ускорься. По максимуму.

— Что?! — тут же взвилась та, — Это ты всё устроил, а теперь еще и командуешь? Да я…

Она осеклась сразу по двум причинам. Во-первых потому, что корма дирижабля внезапно заметно приподнялась, почти сразу же опускаясь назад, а во-вторых, Стелла Заграхорн поймала мой взгляд. И замерла, как суслик перед удавом. Пусть на секунду, но всё же…

— Жить хочешь? — жалко улыбнулся я дрожащими губами, — Выноси нас отсюда. Немедленно.

Пискнувшая полугоблинша вновь вцепилась в рычаги, заставляя «Солнышко» куда резвее переставлять свои ноги, а я наконец-то увидел то, что шевелилось позади корабля. Учитывая, что именно из-за вздоха этого существа весь туман вымело к чертовой собачьей матери, аж подняв дирижабль, я сразу взмолился всем известным и неизвестным богам, демонам, историческим личностям, сказочным, сука, персонажам и прочей гадости о том, чтобы у лихорадочно работающей рычагами красноголовки не оказалось свободной секунды взглянуть в зеркала заднего вида. Иначе нам тогда просто конец!

Позади ковыляющего дирижабля недовольно жмурилась, поблескивая в полумраке крупной темной чешуей морда гигантского ящера. Едва различимые зрачки его глаз, закрытых плотной белесой поволокой, либо полупрозрачным вертикальным веком, не двигались, в отличие от ноздрей. Больших черных ноздрей, в каждую из которых я, наверное, мог бы просунуть руку.

Или ногу.