– Не обманул капитан, – подумал вслух Тарас, – враг у ворот. Только бы не перехватили нас до Саламина, а то не слишком хочется погибать в одиночку, да еще во славу Афин.

Но даже когда впереди показался огромный остров, загнутый подковой, который по описанию походил на искомый Саламин, паруса персидских кораблей все еще маячили на горизонте.

– Смотрите, господин Гисандр, – осмелился побеспокоить его стоявший рядом Бриант, – вон там, за холмами, какой-то пожар.

Караван спартанцев как раз приближался к цели. Тарас отвел взгляд от Саламина, все берега которого с этой стороны были просто усыпаны триерами, подогнанными друг к другу так близко, что напомнили ему тот самый мост через Геллеспонт, по которому Ксеркс переправил свою огромную армию на греческую землю из Азии, и посмотрел в указанном направлении.

Прямо по курсу, за узким проливом, разделявшим большой остров и материк, на некотором удалении от берега над вершинами холмов полыхало огромное зарево. В его отсветах были хорошо различимы две крепостные стены, что тянулись от побережья, скрытого сейчас от Гисандра скалистым островом, к далеким холмам, на которых раскинулся огромный по здешним меркам город. В языках пламени даже с такого расстояния можно было различить высокие колонны храмов, портики стены и крыши домов. Все это сейчас было затянуто черным дымом. Поднимаясь вверх сразу в нескольких местах, он собирался в зловещее черное облако, зависшее прямо над городом.

– Похоже, мы опоздали, – догадался Тарас, – и персы уже взяли Афины. Я не вижу отступающей армии, а город как будто вымер.

– Зато посмотрите, сколько здесь солдат и кораблей, – указал на близкий уже остров Бриант.

– Да, не иначе все они здесь, – согласился Тарас, – а город оставили без боя.

Он отступил от борта к центру корабля и окликнул капитана:

– Илларий, приставай вон там, где больше всего палаток. Чует мое сердце, Фемистокл где-то там.

На подходе к острову им встретилось боевое охранение, пять триер, вынырнувшие словно из ниоткуда. Тарас так и не смог понять, как все они уместились за едва различимой скалой, отстоявшей от острова всего на пару стадий. Пока гении маскировки преграждали им путь и выясняли, кто они и с какой целью прибыли сюда, Тарас пристально осмотрел эту часть острова и убедился, что здесь собрались почти все афинские триеры.

– Где я могу видеть Фемистокла, – начальственным тоном, который должен был особенно раздражать афинских моряков, поинтересовался Тарас, – у меня к нему неотложное дело.

– Главнокомандующий сам решает, с кем ему встречаться, – заявил ему в ответ командир охранения, – но если он согласится принять вас, то его можно найти вон у тех палаток.

– Я не ошибся, Илларий, – повторил Тарас, после того как кордон был пройден, – правь к палаткам.

Когда корабли спартанцев приблизились к берегу, добраться до самой кромки смогли лишь три корабля, остальные были вынуждены болтаться на мелководье, став на якорь во втором ряду опоясавших берег триер.

– Ну и теснота, – ворчал себе под нос Тарас, спрыгивая на камни Саламина.

Афинские солдаты воззрились на красный плащ спартанца с явным неудовольствием. Многие буравили Гисандра тяжелыми взглядами, словно не понимая, как он осмелился здесь появиться. Тарас подозвал к себе своих «спецназовцев» и приказал держаться плотной группой позади себя. Но не прошел он и двадцати шагов по направлению к приметным палаткам на возвышении, как был остановлен патрулем.

– Кто ты и зачем прибыл сюда, спартанец? – поинтересовался гоплит в доспехах, украшенных изображением Афины, за спиной которого выстроились человек десять таких же бойцов.

– Я Гисандр, спартанский наварх, ищу встречи с Фемистоклом и главнокомандующим флотом Эвривиадом. Говорят, они где-то здесь.

– У спартанцев появились навархи? – нагло усмехнулся гоплит, и не думая двигаться с места.