Мелани собрала вещи, загрузила Габи в свой «Мерседес» и уехала на Род-Айленд. Я провела целый день в доме Эшвортов, роясь в шкатулках с драгоценностями, пока Китти и Фитц скакали на кровати. К своему разочарованию, я поняла, что настоящие драгоценности, по всей видимости, хранятся где-то в надежной банковской ячейке. В доме было несколько ценных произведений искусства — какие-то уродливые экспрессионистские штуки, но сбыть их было бы слишком сложно: галеристы захотели бы узнать об их происхождении.
В ее комоде я обнаружила блокнот с несколькими странными фразами, которые она, должно быть, нацарапала во время разговора с юристом: «
Я убедила себя, что ко мне это не имело никакого отношения. Это наверняка касалось того иска, который она подала против старой школы Габи. Несмотря на это, я плохо спала той ночью. Крутилась в кровати несколько часов, в своих мыслях возвращаясь в здание суда.
На следующий день Мелани вернулась домой без Габи. Она казалась очень грустной и вялой и щурилась от солнца, как малолетний мумбайский беспризорник.
Без своей любимицы с щенячьими глазами она, как я думала, должна была с еще большим рвением взяться за меня. Но, к моему удивлению и даже некоторому беспокойству, этого не произошло.
На самом деле я заметила, что она забросила все свои занятия. Ее коврик для йоги стал простым пылесборником. Она больше не посылала мне фотографии потолочных вентиляторов, которые находила в своем приложении с товарами для дома.
Я точно поняла, что с ней творится неладное, когда однажды в полдень увидела, как она загорает на террасе. Без шляпы. Рискуя получить настоящий загар, а не тот, которым ее опрыскивали за бешеные деньги. А что было самое тревожное — ее телефона нигде не было видно.
— Все хорошо? — спросила я.
Дежурное британское приветствие обычно работало на Мелани как сыворотка правды. Она воспринимала его как приглашение поделиться с собеседником абсолютно всеми мыслями, которые были у нее в голове.
— Я в порядке.
— Снова пытаешься наладить связь с Божественным?
Я сказала это по-дружески язвительно, пытаясь использовать грубую психологию, которая так хорошо срабатывала у Эбигейл.
Ничего. Мелани перевернула страницу и, как школьница, уперла кулак в щеку.
— Как идет процесс в суде?
На долю секунды ее лицо выразило удивление. Мы никогда не говорили об этом процессе.
— Мы выиграли, — сказала она безо всякого выражения.
— Что? — Я потеряла дар речи. — Но ты даже не упоминала об этом! Когда был суд?
— Мы уладили все без суда.
У меня было столько вопросов, в том числе самый для меня интересный: