– Нет, это никак не обычный дом для города, часть жителей которого ютятся друг на друге, как крысы, согласны?

– Ну, я думаю…

Руки Моргана взметнулись вверх, словно брошенный ему мяч вдруг коснулся земли.

– Ваша честь, – взмолился он, – чем мы тут занимаемся? Обвинение вновь и вновь мусолит какие-то мелочи – можно ли назвать большим дом Робинсонов или нельзя, – какие-то, я утверждаю это, абсолютно не имеющие отношения к делу, бессмысленные вещи!

– Мистер Скаттергуд, – сказал судья, – не будете ли вы так любезны показать нам, что, собственно, стоит за задаваемыми вами вопросами?

Питер опять повернулся к свидетельнице:

– Итак, мистеру Робинсону пришлось пройти немалый путь от места, где он припарковал машину, до двери, через которую он вошел в дом, не так ли?

– Нет, – возразила она, – это недалеко.

– Насколько недалеко?

– Я не очень разбираюсь в расстояниях.

– Как длина этой комнаты?

– Может быть.

– Значит, футов пятьдесят.

– Наверное. – Она полсала плечами. – Не пойму, какое это имеет значение.

– Может, и никакого. А теперь скажите вот что. Когда мистер Робинсон вошел в вестибюль, а оттуда в гостиную, вы разговаривали с ним?

– Моя комната, – со вздохом, явно начиная терять терпение, отвечала миссис Макгуэйн, – находится возле парадной лестницы над входом. Когда машина подъезжала, фары светили прямо мне в комнату…

– То есть, находясь в комнате, вы всегда в курсе, если кто-то приезжает или уезжает?

– Да.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Так что машина проехала под окном, а минуту или две спустя он вошел. Я вылезла из постели, перегнулась через лестничные перила, и мы поговорили.