– Товарищ генерал-лейтенант… Кряжин…

– Что – Кряжин? – уже чувствуя подвох, повысил голос Чубасов.

– Он дал моей группе адрес Константина Алексеевича Тузкова на Ступинском проспекте…

– Матерь божья… Это за Покровским кладбищем, что ли? Ну, дальше.

– Мои люди разыскали по адресу указанного Тузкова и доставили в ГУВД. Там Тузков признался в убийстве полковника Крыльникова…

Чубасов скинул с носа очки, закурил и пошел на Шульгина, как автобус на конечную.

– Ты… Мать… Инспектором по делам несовершеннолетних… Ты что городишь?!

Тот вынул из папки криво исписанный лист бумаги и протянул начальнику. Чубасов вернулся за стол, водрузил на нос очки и стал бормотать под нос, как дьякон читает псалтирь:

– «…Чистосердечно хочу признаться в том, что в ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря двумя выстрелами в упор убил у казино «Эсмеральда» полковника милиции Крыльникова…» – Во! Красота какая! – «…Убийство я совершил из чувства корысти, похитив у потерпевшего четыре миллиона долларов Америки. Прошу сделать скидку за чистосердечное признание. Тузков К.А.». Браво, генерал! Разрешите поручить вам расследование убийства Григория Распутина? – Чубасов багровел, не в силах совладать с собою. – Я даже знаю, кто в этом признается. Тузков, мать его, К.А!..

– Товарищ генерал-лейтенант… – Шульгин чувствовал чудовищное оскорбление, однако отдавал себе отчет в том, что виновником этой вспышки ярости у начальника явился он сам. – Я вам докладываю не потому, что верю в эту ахинею. Кряжин провел моих людей. На адрес убыли двое подчиненных моего капитана, а я в это время беседовал с ним самим. Все, что от этих двоих требовалось, это доставить задержанного в ГУВД. Но они решили, что смахивают на Бельмондо. Вынули из адреса не того фигуранта и уже в ГУВД откровенно перестарались. Тузковых К. А. в Москве, как выяснилось, двенадцать человек. Из них шесть подходят под описание крупье если не по росту, то по весу. Кто мог ожидать от Кряжина такой подлости?! Зато теперь он скажет, что тоже не знал, что это был не тот Тузков. Кажется, пришло время уделить следователю особое внимание.

Чубасов вернулся за стол с чувством невероятного разочарования. Самое неприятное заключается в том, что, судя по штемпелю дежурной части ГУВД, эта «явка с повинной» уже зарегистрирована. И теперь придется прикладывать максимум усилий для того, чтобы объяснить, что явилось первопричиной ее появления на свет.

– Шульгин, ты сейчас похож на мента, которому незаметно плюнули в фуражку, а тот надел ее на голову. Я что-то не припомню за восемь лет совместной службы случая, чтобы ты прокалывался подобным образом. – Вдоволь налюбовавшись видом Шульгина, который испытывал сейчас двоякое чувство – стыд перед Чубасовым и ненависть к советнику Кряжину одновременно, генерал уже спокойно закончил: – Значит, так. Этих двоих бельмондей вывести из бригады. Через час они оба должны быть в народном хозяйстве, а «явка» уничтожена. Хочет Кряжин одного опера – будет один опер. Подготовь своего капитана к соло. «Наружка» еще что говорит?

Следователь и капитан МУРа находились в Генеральной прокуратуре уже второй час и, надо думать, разговаривали с Тузковым. Пока крупье на Большой Дмитровке, он недоступен.

Выйдя из приемной начальника, Шульгин зашел к себе, закурил и приблизился к окну. Отсюда, со второго этажа, был хорошо виден абрис солнечного диска, торопящегося к горизонту. Он просматривался сквозь морозную дымку и казался плохо отстиранным пятном от апельсинового сока на серой сорочке.

Генерал-майор Шульгин начинал инспектором уголовного розыска в Мурманске. Прошел все ступени от исполнителя до руководителя и впитал в себя все тонкости службы. Сегодняшнее недоразумение ему в вину поставить было нельзя. Будучи занят контактом с капитаном, находящимся в его непосредственном подчинении, он не стал придавать особого внимания такой мелочи, как розыск человека по его домашнему адресу и транспортировка в управление. За разрешением стратегических проблем он совершенно выпустил из виду тактические маневры, однако главное заключалось не в поиске крупье, хотя именно тот должен был поведать о чрезмерной алчности Крыльникова, если таковая имела место. И теперь, нацелив подчиненного на главное, генерал Шульгин влип на мелочи. Кряжин оказался более хитер, чем выглядел. Отныне таких промашек не случится. За восемь последних лет серьезной руководящей работы он ни разу еще не совершал дважды ошибок, решая задачи с одними условиями.

Главным было и остается установление двух фактов: что понял Крыльников в результате расследования фактов коррупции в футбольном клубе «Олимп» и его отношение к четырем миллионам долларов, о которых вторые сутки трубит вся столичная пресса. Остальное, как то опережение по срокам получения информации следователя Генпрокуратуры Кряжина, дело техники.

Хотя и техники высокого класса, надо теперь думать. После Ступинского-то проспекта.