– Свиньи, – и захлопнула дверь.

– Да, – задумчиво бросил советник, вминая свой окурок в стенку кофейной банки. – Я понимаю опасения Евросоюза. Уже через неделю после приема нас в свой дом он в пьяном угаре будет бродить от Ла-Манша до Северных морей и с расстегнутой ширинкой просить в долг на неделю червонец евро.

Не успел он опустить банку на пол, как за дверью послышались оживленные движенья. «Не, я ту буду, что с челкой», – раздавался возбужденный шепот. «Ладно, я порю светленькую. Потом поменяемся…» Двое обувались под самой дверью.

Кряжин дернул бровями и посмотрел на опера:

– Жизнь кипит, Сидельников. И только мы тут как дураки стоим. В общем, ты того, что «будет с челкой», а я того, кто со светленькой. Мой в тапках и болоньевой куртке, смотри не перепутай.

– Откуда знаете? – удивился, улыбнувшись, муровец.

– Слушать надо, – нравоучительно ответил советник, протягивая руку к двери, на которой уже щелкал замок.

Парни вышли из квартиры с сигаретами в зубах, и первый был одет именно так, как описывал его Кряжин. На ногах его были стоптанные тряпичные тапки на резиновом ходу, на плечах – осенняя куртка из жесткой болоньи. Будучи схваченным за ее воротник и изъятым наружу, он выронил из губ сигарету и что-то хрюкнул. Дабы не терять времени на лишние хлопоты, Сидельников поступил проще. Не дожидаясь, пока в проеме появится тело, но уже догадываясь, как оно расположено, он сокрушительным ударом переломил второго плейбоя пополам и, схватив одной рукой за волосы, второй за воротник кожаной куртки, выдернул наружу.

– Что за дела, пацаны? – хрипел тот, кто хотел ту, что с челкой. – От кого предъява?!

– Во, бес, в натуре, попал! – тарахтел второй, пытаясь освободиться от захвата капитана. Всклокоченные после милицейской хватки волосы его торчали пуками в разные стороны, оловянные глаза смотрели в соседскую дверь, с нижней губы свисала тонкая ниточка слюны, и, когда из уст его вырывался крик о бесе, он плохо представлял, что является единственным, кто на него сейчас похож.

Не тратя времени попусту, Кряжин и капитан ввели обоих сначала в прихожую, а потом в комнату. Там сразу раздался крик фальцетом, разложенный на два голоса. Девица на диване поджала ноги, та, что сидела в кресле, зачем-то вскочила и уселась на его спинку.

– МУР, мальчики, МУР, – тихо бормотал Сидельников, придавливая за шеи двух молодых людей так, чтобы они улеглись на полу. – Московский уголовный розыск.

Добившись своего, он вынул из чехла на поясе наручники и пристегнул их вместе. «Муровский валет» – это когда двое пристегнутых одной парой «браслетов» задержанных лежат головами в противоположные стороны.

Закончив визжать, девица на диване снова стала набирать в легкие воздух. Вторая почти успокоилась, но, заметив энтузиазм подруги, решила присоединитья. Лет им было не больше семнадцати, принадлежность их к проституткам не угадывалась – те не визжат, видя разборки и ментов, а потому Кряжин смело сделал вывод, что это две обычные девчонки, отпросившиеся у родителей встретить Новый год в компании подруг. Было видно и по макияжу, и по одеждам, что они знали, куда идут, знали, что здесь будет происходить, и Кряжин был просто уверен в том, что это их устраивало.

– Если хоть звук издадите – выпорю.

– Ремнем, – грозно уточнил Сидельников.

– Та-ак, – по-хозяйски протянул Кряжин, пройдясь по комнате и изучив стол. – Бутылка шампанского, бутылка водки. – Заглянул в тумбочку под телевизором. – Рулон шприцев, пачка презервативов. Кассеты с порнофильмами, одна – «Астерикс и Обеликс». Сдается мне, что это самое крутое порно. Кто из вас Туз?

Ответа не последовало, и Кряжин, мило улыбнувшись, повернулся к девицам.

– Крошки, кто из них Костя?

– Вот он, – с кресла указала милашка с челкой на хозяина тапок. – В синей майке. С белым воротником.