— При условии, что вы предупредите нас, когда соберетесь общаться с прессой. Так, чтобы мы могли работать вместе. И быть уверенными, что все правильно.
Он сложил руки на груди. Рубашка того же цвета, что и предвыборный плакат за спиной. Все здесь было продумано и скоординировано. Спланировано.
Лунд достала визитку, вычеркнула свое имя, вписала вместо него имя Майера.
— Завтра утром позвоните Яну Майеру по этому номеру, — сказала она. — Он будет держать вас в курсе.
— А разве не вы? — спросил Хартманн.
— Нет, — ответила Лунд. — Дело ведет он.
Вебер ушел вслед за полицейскими. Скоугор все еще кипела негодованием:
— Что, вообще, происходит, Троэльс?
— Понятия не имею.
— Если мы что-то скроем, а журналисты потом пронюхают об этом, они разнесут нас в клочья. Они обожают такие истории.
— Мы ничего не скрываем. Мы делаем то, о чем просит полиция.
— Да никто об этом и не вспомнит.
Хартманн надел пиджак, задумчиво посмотрел на нее:
— Выбора у нас нет. Те же журналисты точно так же разнесут нас в клочья, если мы помешаем расследованию. Лунд прекрасно это понимает. И раз мы не имеем никакого отношения к убийству, тут не о чем больше говорить.
Скоугор уставилась на него:
— Что? Девушку нашли в одной из наших машин! По-твоему, мы не имеем отношения к ее убийству?
— Не имеем. А вот что меня действительно волнует, так это наша кампания.
Он указал на дверь, ведущую в основные помещения их штаба. В дневное время там работало восемь-десять сотрудников.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты уверена в том, что мы защищены? Наши компьютеры, электронная почта?