— Она сейчас у вас дома. Собирает вещи. Насколько мне известно, она вызвала такси в Хорсерёд.
Ярнвиг снял очки для чтения.
— В Хорсерёд?
Две большие сумки уже были набиты одеждой. Рядом стоял Йонас и пытался засунуть во вторую пластмассовый меч.
Рюванген всегда был для нее крепостью, защищая ее, но и одновременно удерживая в своих стенах. Как семья. Компромисс между безопасностью и свободой. Луиза чуть было не заключила сделку, за которую пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Она снова вспомнила тот день, когда они с Согардом…
Дело было совсем не в нем, и даже не в Йенсе. Просто настало время, когда она больше не хотела быть частью системы, выполняя привычную роль солдатской жены и матери. Настало время вырваться из удобной и надежной западни, чтобы понять, кто для нее по-настоящему дорог. Настало время уйти.
Забыв о сборах, Луиза задумчиво стояла посреди комнаты, глядя на неубранную постель.
Вошел отец. Она улыбнулась ему, понимая, что он уже знает.
— Нам пора ехать, папа.
— Могу я спросить куда?
— В Хорсерёд. Чтобы быть рядом с Йенсом. Нам дадут семейное жилье.
Она взяла с вешалки шарф, свернула его, положила в пакет с рубашками Йонаса.
— Это не очень далеко отсюда. Я смогу приезжать на работу в лазарет, и не придется увольняться.
Она долго простояла под горячим душем, смывая грязь и память о том месте, куда ее привез Биляль. Ссадины заживали. Впереди забрезжил свет, пусть пока тусклый и зыбкий, но она видела его. И впервые за долгое время она снова думала о будущем.
— Мы должны уехать из Рювангена.
— И жить в гостинице при тюрьме?
— Это ненадолго. Адвокат обещала, что Йенса выпустят недели через две, самое большее — через три. — Она погладила Йонаса по голове. — Мы потерпим. Правда, сынок?
Йонас не прислушивался к разговору взрослых, он все еще пытался вместить в сумку как можно больше игрушек — драконов, мечей и солдатиков.
Она подошла к отцу, вынула из сумочки ключи и передала ему. Он стоял с видом человека, которого предали. Лишили чего-то, что всегда принадлежало ему, и только ему.
Ах, солдаты, подумала она. Вы такие хорошие, такие честные, вы так цепляетесь за то, что вам дорого, чтобы оставаться сильными и уверенными в себе.