– Сначала я растерялся, а потом, когда зашел в первый попавшийся подъезд и открыл «дипломат»… В общем, я понял, что это мой шанс на новую жизнь, а полиция может вычислить меня по телефонному номеру, и тогда прощай мечты, прощай Мила! – Большаков разволновался не на шутку и, чтобы успокоиться, отвернулся от нас и стал смотреть в окно.

Мне же было не до красот, и я думала только о том, как я смогу использовать все, что узнала, для спасения Вики. Первым нарушил молчание адвокат Елисеев.

– Сергей Геннадьевич, а где сейчас эти деньги? Сумма-то немалая!

Большаков, очнувшись от задумчивости, посмотрел на нас каким-то странным мутноватым то ли от слез, то ли от усталости взглядом и, тяжело вздохнув, ответил:

– Когда я решил не возвращаться домой, то пошел во двор к Миле и позвонил ей на ее обычный телефон, чего никогда не делал до этого. Я говорил уже, что у нас были специальные телефоны для общения, которыми мы не пользовались, когда были в семьях. Так вот, я решил, что не буду больше прятаться. Я позвонил на ее обычный номер и попросил спуститься вниз, во двор. Она испугалась, что со мной что-то случилось, и, конечно же, вышла. Я все ей рассказал. Она плакала и говорила, что боится, что не хочет бросать Леву… Она позвонила своей старой бабушке, которая жила тогда в деревне. В Семеновке, это семьдесят пять километров от Тарасова, – уточнил Большаков. – В общем, я целый месяц жил там, у бабушки. Мила пару раз приезжала ко мне. Мы много говорили, и она в конце концов согласилась бежать со мной.

– Это она выправила вам новые документы? – решила я уточнить свою давнюю догадку.

– Да, – подтвердил Большаков. – Она ведь тогда работала начальником паспортного стола в Покрове. А деньги… – Опять последовала долгая пауза. – Одну треть суммы мы забрали с собой. Нам ведь нужно было как-то вставать на ноги и на что-то начать развивать свой бизнес.

– Я смотрю, у вас все получилось, с деньгами-то! – не удержалась я от ехидного замечания и указала на его дорогой костюм и ботинки.

Ничуть не смутившись, Большаков кивнул в знак согласия.

– Получилось. Остальные две части мы оставили в деревне, спрятав чемоданчик в небольшом тайничке, в доме у Милиной бабули. Там они и сейчас. Мы решили еще тогда, что отдадим их нашим детям, когда они вырастут. А так как Лева младше Вики на шесть лет, то…

– То вы решили дождаться его совершеннолетия, – продолжила я за Большакова. Тот согласно кивнул. – Это вы переписывались все это время с Викой в «Контакте» под именем Виталия из Калининграда?

– Я, – ответил Большаков. – По паспорту я сейчас и есть Виталий, и прописка у меня действительно калининградская. Надо же мне было каким-то образом общаться с дочкой, – пожал Сергей Геннадьевич плечами. – Почему бы и не с помощью соцсетей? Но она, конечно же, не знала, что это я, – добавил он.

– А Мила Аркадьевна – она как-то общалась с Левой все это время? – поинтересовался Елисеев.

Большаков улыбнулся.

– У Милы, – ответил он, – в соседней с Левой и его отцом квартире живет ее родная сестра. Все эти годы только она и знала, что мы с Милой уже давно любили друг друга. Знала и держала в секрете и нашу связь, и наше бегство.

– Сестра?! – удивленно воскликнула я. – Но в документах, которые я читала в заявлении о пропаже Милы Аркадьевны… Там не было сведений, что у нее есть сестра.

– Ну, сестра там появилась чуть позже, – снова загадочно улыбнулся Большаков. – Мы помогли купить ей эту квартиру перед самым нашим отъездом из деревни. Тина на двенадцать лет младше Милы и жила в то время с бабушкой. Родители у них погибли в катастрофе, и их воспитывала бабуля. Тина тогда еще была не замужем. Ну, мы ее и уговорили переехать поближе к Леве. Она им и по хозяйству иногда помогала поначалу. А заодно и Миле фотографии Левины высылала и рассказывала, как он растет и вообще…

– М-да, история… – задумчиво проговорил Елисеев. – Что ж нам теперь со всем этим делать? А, Сергей Геннадьевич?

– Пока что главный вопрос заключается не в том, что делать, а в том, как мне с помощью этих сведений вызволить Вику, – ответила я вместо Большакова адвокату. И взглянула на Большакова, решив прояснить еще один любопытный вопрос: – Сергей Геннадьевич, а что за квест с фотографиями? Зачем вам это было нужно? Я бы еще поняла, если бы вы своей дочери свое фото прислали, а Милиному сыну – ее. А так – откуда бы ребятам узнать, кто изображен на снимке?

Большаков вскинул на меня внимательный взгляд.