В одной из ниш гостиной застыла мраморная скульптура. Камень, из которого была сделана эта фигура, был настолько тщательно отполирован, что мне захотелось провести ладонью по ее обнаженной спине. Миссис Грешэм осторожно опустилась на диванчик. Правильно садиться ее научили, наверное, в старших классах школы – ноги вместе, платье разглажено, чтобы ни единой складки.

– Спасибо, что согласились принять нас, – начал Бернс. – Мы изучаем обстоятельства смерти вашего мужа.

– Надеюсь, что так. – Дама кивнула, но ее прическа сохранила приданную ей форму. – У моего мужа не было никаких причин для того, чтобы кончать жизнь самоубийством. Лео никогда не падал духом и терпеть не мог жалеть себя.

– Ужасная, должно быть, трагедия для вас и вашей семьи, – негромко заметила я.

Женщина смягчилась на секунду и передала мне стоявшую на кофейном столике фотографию в изысканной серебряной рамке.

– Наш сын Джеймс и наши внучки.

– Милые девочки, – сказала я. – Чем занимается ваш сын?

– Он врач, работает в Манчестере.

Я присмотрелась к Джеймсу Грешэму. Судя по выражению лица, он изо всех сил старался выглядеть непринужденно, но три его девочки показались мне зажатыми и подавленными. Похоже, визиты к бабушке были для них нелегким испытанием – ни шага в сторону от строгих правил поведения и никакой возможности посмотреть телевизор или как-то выпустить пар. Я заметила и еще одну фотографию на каминной полке – темноволосого молодого человека с натянутой до предела улыбкой.

– Еще один сын? – поинтересовалась я.

– Это Стивен Рейнер, заместитель Лео в банке. – Лицо хозяйки дома прояснилось. – Работает с Лео уже несколько лет. Мы очень ему симпатизируем. – Она запнулась, поймав себя на том, что говорит о муже в настоящем времени.

Возле фотографии Рейнера стояла пригласительная карточка с тисненными золотом буквами. Приглашение касалось назначенного на пятницу приема для финансистов.

– Это ежегодный прием, и мы ходим на него… я уж и не помню, сколько лет. – Наша собеседница сидела все в той же неудобной позе с прямой спиной, словно рассчитывала получить приз за лучшие манеры.

– Еще пара вопросов, миссис Грешэм, – сказал Дон. – Известно ли вам о каких-либо серьезных разногласиях вашего мужа с кем-то в последнее время?

Вдова бросила на него испепеляющий взгляд:

– Разумеется, никаких разногласий ни с кем у него не было. Мой муж консультировал многие банки по вопросам инвестиционной политики. По уик-эндам он работал в саду, а по воскресеньям ходил в церковь. У него не было врагов, ни одного.

Бернс принял покаянное выражение.

– И он никогда ни с кем не ругался?

– Зависть. Моего мужа, инспектор, убила зависть. – Вдова решительно вскинула подбородок и посмотрела на Дона. – В наше время молодые люди хотят, чтобы им все преподносили на тарелочке. Работать не желают, но всех жизненных благ требуют.

– Боюсь, не совсем вас понимаю…