Наконец, тяжело дыша и обливаясь потом, я поднялся в какое-то сырое помещение — подвал дома в квартале от бара, за оцеплением. Было так темно, что секунду я ничего не видел. Потом начал различать слабые тени и мигом вылез из дыры, чтобы осмотреться. На пятки мне наступал офицер ССБ, и на гениальные мысли времени не было. Я сощурился и дважды выстрелил в лаз, чтобы копу расхотелось сюда заглядывать. Покрутился на месте, смаргивая пыль. Окна высокие, не допрыгнуть. Я заметил в темноте лестницу и двинулся было к ней, но замер — куда я собрался? Что наверху? Я потому прожил так долго, что не бегаю кругами, как идиот. И если я хочу протянуть до завтра, не стоит изменять себе.

Обливаясь потом, я прыгнул на первую ступеньку. Раздался громкий скрип — хорошо. Я затопал по старому дереву, притворяясь, что бегу вверх. Потом осторожно отступил в тень и попятился до скользкой и холодной стены. Мои глаза привыкли к темноте, и стал виден люк посреди комнаты. Я поднял пистолет и застыл. Из люка на секунду высунулась голова системщика и тут же пропала — думает, я куплюсь. Несколько бесконечных секунд я стоял неподвижно. Я стрелок, профессиональный киллер, и буду последним засранцем, если этот эсэсбешник меня наколет.

Опять высунулся, и в груди ухнуло. Он смотрел прямо на меня… но не видел. Ослеп от темноты, как недавно я. А я его видел. Тот самый блондинистый коп с улицы. По моему телу пробежала дрожь.

Он обвел комнату незрячими глазами и быстро выбрался из дыры. Держа пистолет наготове, покрутился на месте, спокойно и быстро. Я держал его на мушке и знал, что легко попаду. Правда, системщиков труднее убить, чем кажется. Они какие-то слишком везучие. И вообще, если хочешь выжить на улицах Старого Нью-Йорка, надо следовать главному правилу: не трогай системщиков. Остальных копов — пожалуйста, только не офицеров. Слишком уж много горячих и тупых голов пытались пристрелить системщика и получали за это по полной.

Люди помудрее и постарше, вроде меня, выжидают. Да еще… как-то нечестно стрелять из темноты. Как трус.

Он увидел лестницу и бросился туда. Перед самой лестницей упал на пол и тут же вскочил, направив пистолет перед собой. Не услышав выстрелов, он быстро побежал наверх.

Я осторожно выдохнул и вдохнул пыльный, заплесневелый воздух. Шаги полицейского отдалялись, пока не исчезли. Я досчитал до полста: пристрелю сволочь, если вернется. Потом медленно встал на колени и отдышался, тихо, мелкими вдохами. Несмотря на боль, пошарил по полусвободной рукой и нашел подходящий камень. Взвесил на руке, а потом бросил на лестницу. Камень попал на третью ступеньку и свалился на нижнюю. Этот звук показался мне громким, как взрыв, но никто на него не отреагировал.

Я глубоко вдохнул, так, что даже грудь задрожала. Пятна перед глазами побледнели. Несколько секунд я просто дышал, наполняя легкие кислородом, а потом прыгнул вперед, свернулся в клубок и провел дулом пистолета слева направо. Ничего не произошло, только бесшумно садилась пыль да свистело у меня в горле.

Взбежав по лестнице через две ступеньки, я попал в другое здание. От него осталась одна коробка — строительный мусор и несущие опоры, искрошенная штукатурка и следы миллиона поспешных ночевок. За стенами я видел город, темный и пустой, в нескольких кварталах — слабый свет центра, не такого пустынного, мне более знакомого. Там был мой, если так можно сказать, дом — комната, которая принадлежала мне одному. Негусто, но мне хотя бы не приходилось делить ее с кем-то еще по шести-восьмичасовым сменам, как большинству из нас.

Возможно, мой системщик тоже сидит в темноте, поджидая, пока я вылезу. Я прикинул, везет ли мне сегодня. В конце вроде начало везти: коп не увидел моего лица. Завтра я смогу пройти мимо него на улице, и он меня не узнает. Эта мысль подняла мне настроение. Я подполз к дырке в стене, высунул голову, огляделся и вышел на улицу, под слабый свет луны. Секунду я был идеальной мишенью. Чувство безумного риска хлестнуло меня как плетью.

Я успел увидеть ожерелья огоньков ховеров высоко в небе — так высоко, что они почти не двигались. Ховеры не спеша перевозили богачей из одного места в другое, так, чтобы те никогда не увидели людей вроде меня, убийцы, покрытого пылью и страдающего от похмелья. Зажившегося на этом свете.

Я метнулся в темноту и побежал домой, туда, где я знаю схроны, где у меня есть союзники — немного, но все-таки. Странный оптимизм меня не оставлял: похоже, мне и вправду начало везти. Я даже подумал, что моя судьба вот-вот изменится, и я не буду всю оставшуюся жизнь убегать от тех, кто хочет меня убить.