Пошатываясь, Миа вышла из своего укрытия. В узкой улочке снова царила полная тишина, как будто ничего не произошло. Она не знала, куда идти. На земле лежало тело сбитого солдата. Дальше за ним валялась мамина сумочка, вещи рассыпаны вокруг, неподалеку она увидела одну ее туфлю. Миа побрела к солдату, только теперь ощутив, что ее сотрясает неудержимая дрожь. Его изуродованное тело изогнулось под неестественным углом, изо рта ручейком струилась кровь. Страдальческие глаза взглянули на нее и закрылись.
Ноги подогнулись, Миа рухнула на колени и отчаянно зарыдала.
Глава 9
Следующие час или два прошли для Миа как в тумане.
Сидя в комнате для допросов полицейского участка Хобейш на улице Блисс, Миа никак не могла унять сильную дрожь, но не столько от ледяной сырости, исходящей от голых бетонных стен комнаты, сколько от пережитого потрясения.
Она старалась думать только о самом главном — о спасении матери. Но ей казалось, сидящие напротив нее два детектива и снующие взад-вперед копы не понимают, что она пытается им втолковать.
Оставив окровавленного солдата на земле, Миа, будто зомби, добрела до угла центральной улицы и, не в силах идти дальше, встала там и подняла руку в надежде остановить такси. Беспомощное выражение ее залитого слезами лица не осталось незамеченным, и почти сразу рядом с ней затормозили два водителя и спросили, чем могут помочь. Вскоре примчались несколько джипов «дурангос» с вооруженными полицейскими «фухуд», нечто вроде военизированной охраны, и тихую улочку внезапно заполнили множество озабоченно бегающих людей и огласили шум и крики. Раненый солдат уже скончался. Сбитый машиной еще дышал, и вызванная полицией «скорая помощь» увезла его в больницу. Полицейские подобрали сумочку и туфлю Эвелин. Миа пыталась объяснить поочередно допрашивающим ее копам, что ее мать забыла свой мобильник, и по их требованию нехотя отдала им телефоны — матери и свой. Наконец ее усадили в один из джипов и повезли в участок в сопровождении вооруженных полицейских.
Она поерзала на холодном металлическом стуле и отпила воды из бутылки, которую ей кто-то принес.
— Пожалуйста, — охрипшим после отчаянных криков голосом пробормотала она. Горло ее сильно саднило. С трудом сглотнув, она снова заговорила: — Послушайте! Вы должны ее найти. Они увезли мою мать. Делайте же что-нибудь, пока еще не поздно!
Один из детективов кивнул и произнес фразу на ломаном английском. Когда ее смысл дошел до Миа, оказалось, он просто просил ее успокоиться. Тем временем второй детектив, с худым лицом и маленькими глазками, поразительно похожий на хорька, тот, что больше молчал и рылся в сумочке ее матери, выкладывая содержимое на стол, вдруг очень заинтересовался какими-то фотографиями, которые вынул из коричневого конверта. Внимательно рассмотрев их, он бросил на Миа настороживший ее взгляд, потом толкнул локтем своего напарника и, показав ему снимки, что-то сказал. Естественно, Миа ни слова не поняла и не могла видеть, что изображено на фотографиях, но теперь уже оба поглядывали на нее с подозрением.
Она окончательно встревожилась, и ее снова стала сотрясать нервная дрожь.
Детективы о чем-то посовещались. Хорек собрал вещи Эвелин и затолкал в сумочку, тогда как любитель поговорить с горем пополам объяснил Миа, что она должна оставаться на месте, а они скоро вернутся. Реакция ее была еще заторможена, и не успела она возразить или спросить, что их беспокоит, как они уже скрылись за дверью, и Миа услышала скрежет ключа в скважине.
«Отлично!»
Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза в надежде, что этот кошмарный сон когда-нибудь наконец кончится.
Спустя час перед ней за столом опять сидели оба детектива, только на сей раз к ним присоединился человек в сером костюме, без галстука и с недовольным выражением толстого помятого лица, напоминающего морду мопса, которое говорило, что его выдернули прямо из постели. В голове у нее немного прояснилось — ей предложили чашечку кофе по-турецки, густого, как сироп, напитка, к которому нужно было привыкнуть, но она уже успела его полюбить за эти несколько недель. Миа воспряла духом, когда «мопс» представился ей сотрудником американского посольства Джоном Баумхоффом.
Но последовавший затем разговор не обнадежил.
Баумхофф разложил перед ней фотографии, сделанные «Полароидом», и постучал по ним толстым пальнем.
— Значит, вы говорите, будто ничего об этом не знаете? — неожиданно писклявым для его тучной фигуры голосом в очередной раз осведомился он.
Миа с трудом сдерживала раздражение.
— Я же обо всем вам рассказала! Мне ничего не известно об этих вещах, об этих реликтах или как там они называются. Мы с мамой сидели в баре. Она забыла свой телефон. Мне показалось, что за ней следят. Я хотела ее предостеречь. А эти люди запихнули ее в свою машину и увезли…