– Воскресенье – ваш законный выходной, но покидать стены тюрьмы вы, к сожалению, теперь не сможете.

«Чертовы ублюдки, связывают меня по рукам и ногам».

– А звонки? – я взглянул на телефон, висящий на соседней стене, всего в нескольких метрах от камеры.

– Исключено.

– Вы не имеете права меня ограничивать. Я наемный работник, я не один из ваших постояльцев.

– Конечно, нет, но вы же не собираетесь нарушать правила договора, ведь так?

Кажется, я заметил короткую злобную ухмылку в уголке его рта, которая мгновенно исчезла.

– И как, по-вашему, я должен сообщить об этом жене? Вы не думали о том, что она ждет меня на выходные?

– Этот вопрос уже решен, тюрьма выслала ей официальное письмо, в котором говорится, что вы находитесь в командировке, возможности выйти на связь нет, так как теперь вы трудитесь в режимном секторе.

«Какие же вы, блин, заботливые! Все предусмотрели».

Когда он заговорил про письмо, я вспомнил видение, пришедшее ко мне в момент удара по голове. Алина сидит за столом, рядом с ней листок бумаги, она плачет. Здесь на сто процентов есть какая-то связь, черт его знает, что в этом письме.

– Ну вот, вроде бы и все, оставляю вас на новом посту, желаю хорошей работы и примерного поведения, уверен, вы со всем справитесь. – Теперь улыбка заняла половину его лица, он смерил меня взглядом, словно оценивая, и направился к середине платформы.

Кажется, в камере я чувствовал себя свободнее – восемь месяцев, восемь месяцев, и все… Ничего не изменилось, мне заплатят за это, нужно только потерпеть восемь месяцев.

Вдалеке снова послышался звук приближающейся вагонетки. Прежде чем Сергей Иванович занял свое место, охранник выгрузил на пол мои инструменты и все личные вещи, сложенные в коробки.

Я перетаскал все к своему новому «месту жительства» и, присев на стоящую кровать, протер лицо шершавой ладонью, словно пытаясь стереть налипшую проказу.

Боль ушла, словно ее никогда и не было. Благодаря чудесной мази я чувствовал себя здоровым и отдохнувшим. Достав тюбик, я начал его разглядывать. Простая белая упаковка, напоминающая зубную пасту, и ничего больше. Из чего состоит и в каких дозах применять – не ясно.

«Не понимаю, почему такие штуки не используют в медицине».

– Пора работать, – послышался строгий голос.

Я поднял глаза и увидел в проходе высокого лысого охранника с неестественно выдвинутой вперед челюстью и контуженым взглядом. На его фоне все остальные охранники казались безобидными котятами.

Я молча переоделся и приступил к работе. Присутствие надсмотрщика и этот приказной тон стали первым тревожным звоночком, дальше их становилось только больше.