– Это почему же?!

– Потом-у-у-у, потому что это зна-ачит, дру-у-уг мой, что ты не должен быть здесь.

– А я о чем говорю!

«Наконец этот идиот начал понимать».

– Не-е-ет, ты не понял, ты здесь не до-о-лжен находиться не потому-у, что никого не убил, ты просто не должен быть зде-есь.

– В смысле? О чем ты говоришь? Я ничего не могу понять из твоего бреда! – Не знаю почему, но после его слов в груди поселилось гнетущее чувство, оно разрасталось снежным комом, а мой сосед только добавлял ему веса.

– Ты что, правда тако-ой тупо-о-ой?! Все мы-ы-ы, все, кто сидит в этих камерах! Мы попали сюда после того самого суда, понимаешь?! А ты оказался здесь просто та-а-ак, в этой камере уби-ийц, просто потом-у-у-у, что тебе-е-е, их-их-их, не повезло-о-о.

– Что, что ты такое говоришь?! Ты больной на всю голову? – Я отскочил от решетки.

В голове все перемешалось. От волнения я начал наматывать круги, пытаясь собраться с мыслями, но их словно выдуло сквозняком, между тем человек за стеной продолжал:

– Не бо-ойся, ты не оди-ин тако-ой – невино-овный, я тоже не виноват, что моя жена была настоящей проститу-у-ткой.

От его слов, от поганого козлячего голоска все внутри меня пылало огнем, странно, что пар из ушей не валил.

– Заткнись! Слышишь, заткнись уже, ты меня бесишь! – прорычал я, снова подлетев к решетке.

Он продолжал хихикать, но больше ничего не говорил. За эти несколько часов я вымотался. Голодное, обезвоженное тело лихорадило от усталости, организм ясно давал понять, что нужен сон. Я прилег на неотшлифованное дерево и, свернувшись в клубок лицом к стене, начал засыпать, несмотря на неутихающую боль.

Проснулся я от щелканья замка.

«Если я открою глаза, то снова окажусь в этой чертовой камере, пусть это будет сон, пожалуйста, господи, можно я проснусь в своей кровати».

Скрепя петлями, калитка распахнулась. Кто-то зашел в камеру и встал надо мной, я чувствовал тяжелый взгляд, плотно придавливающий меня к кровати, но продолжал делать вид, будто сплю.

– Повернитесь, – скомандовал не знакомый мне до этого момента голос.

«Пошел ты к чертовой матери, не буду поворачиваться», – думал я про себя.

– Прошу вас повернуться, – уже немного мягче повторил он.

Любопытство взяло вверх, и я повиновался. Передо мной стоял среднего роста мужчина в темном выглаженном костюме. Несмотря на полумрак, я сумел разглядеть на его щеках и носу несколько больших уродливых родинок, которые вызывали чувство отвращения и наверняка создавали ему неудобства при бритье. Уставшее обвисшее лицо поддерживало упитанные мешки под глазами. От человека наносило резким запахом одеколона, которым он, судя по всему, пытался отбить местную болотную вонь. Пухлые маленькие пальцы сжимали кожаную папку с замком. Осторожно заглянув за него, я увидел нескольких лысых охранников, готовых в любой момент вытащить из-за пояса стальные прутки. Человек, не отводя от меня взгляда, протянул руку. Я осторожно, поглядывая в сторону охранников, пожал ее. Он взглянул на тыльную сторону моей ладони.