– Что, вашу мать, происходит, какого хрена вы на меня все набрасываетесь?!

Верзила никак не реагировал на мои слова, он пробубнил что-то себе под нос, и тут я заметил, как изо всех щелей, словно тараканы, повылезали люди в черных костюмах, вооруженные блестящими штырями.

– Стойте, стойте, я сварщик, сварщик! Позвоните Сергею Ивановичу, пож… – я не успел договорить, потому что мне прилетело сзади по затылку.

Все вокруг исчезло, провалилось в темноту. Где-то вдалеке мелькали малоразличимые образы, я словно находился глубоко под водой, куда свет еле протягивал свои лучи. Здесь было очень спокойно, я ничего не чувствовал, ни о чем не думал, недавние волнения и переживания словно растворились в этой спокойной, недвижимой воде.

Вдруг мне показалось, что там, на поверхности, за мутным экраном, появилось что-то знакомое, силуэт, он кого-то напоминал мне. Приглядевшись, я узнал в нем Алину. Конечно, из-за нечеткости картинки я не мог сказать со стопроцентной уверенностью, но голос внутри меня говорил, что это моя жена.

Я словно был зрителем в кино, наблюдал за происходящим. Она сидела за столом, немного сгорбившись и закрыв лицо ладонями, перед ней лежал какой-то листок бумаги, кажется, она плакала. Я пытался кричать, махал руками, но все было тщетно. Стоило мне открыть рот, как в него тут же заливалась вода, и я захлебывался. От размахиваний руками толку было мало, поэтому я бросил эти бесполезные попытки. Алина начала растворяться; вместо нее, словно в замедленной съемке, собиралась более четкая картинка реальности, а вместе с ней возвращались и все ощущения, в том числе и боль, которой раньше не было.

Спина чувствовала себя некомфортно, ей было жестко и холодно, виной тому был бетонный пол, на котором разложились мои кости. Впервые в жизни я чувствовал сильную головную боль, которую не сравнить даже с той, из детства, когда я получил качелями по затылку.

Первое, что я увидел, был низкий давящий потолок. Я повернул голову вправо – каменная стена и металлическая решетка, повернул влево – деревянная кровать и снова решетка.

«Не может быть!»

Я резко приподнялся, из-за чего по голове и всему телу проскочила жуткая пульсирующая боль.

«Нет… Нет-нет-нет-нет! Черт! Не может этого быть!»

Немного неуверенно я начал подниматься на ноги. Меня подташнивало, кажется, я отхватил сотрясение. Выпрямившись в полный рост, я подошел к металлической решетке, один в один как те, что я варил, но на этот раз я был по другую ее сторону. Как и везде – гробовая удушливая тишина, заполняющая собой каждый миллиметр пространства.

Кажется, это была одна из общих камер, находившаяся на втором или третьем ярусе.

– Эй! – попытался крикнуть я неокрепшим голосом, который больше походил на осипший стон старика. – Эй, а ну быстро меня выпустили! Вы что, совсем охренели?!

Откуда-то сбоку раздался тихий завывающий козлячий голосок:

– Слы-ы-ышь, псих, ты бы лучше заткнулся, пока мо-о-ожешь, псих.

– Пошел ты знаешь куда, – гавкнул я в ответ, не желая выслушивать советы, в которых я не нуждался.

– Ну как хо-о-о-чешь, псих. В одиночке из тебя тако-о-ой фарш сделают, что лет пятьсот будешь выть от боли, псих.

– Я здесь не должен быть, в отличие от вас, уродов! – Я был в ярости, в такой сильной, что раскаленные слова, точно молнии, вылетали из моего рта без всяких стеснений.

– О-о, так у нас очередной невино-о-о-вный. – Человек говорил очень тихо и однотонно, но ядовитую ноту сарказма я слышал отчетливо.