– Ну, вся надежда только на этого отставного военного, – выдохнул я.

– Почему это военного? – фыркнула демоница.

– Потому что по нему видно, что он служил и явно не срочную, – заметил, приподняв бровь. Уж кого-кого, а таких, как мой отец, я видел издалека.

– Пф, разве что в лингвистических войсках, – усмехнулась Кари. – Дедушка – переводчик. Арабский, турецкий, персидский, французский, английский… Он до выхода на пенсию много времени провел в Европе и на Ближнем Востоке. Переводил новости для Союза в пору, когда еще не было глобального интернета. Он и сейчас любит читать газеты. Только уже на планшете, с сайтов…

Кари еще что-то говорила, беззаботно и с той интонацией легкой гордости, которую испытывают дети за родителей.

А я смотрел на нее, и до меня, как до жирафа, доходило: она просто не знает, кто на самом деле Лунь! Для нее он был просто дедушкой. Любимым. Почему так произошло? Ведь в иных ситуациях демоница замечала малейшие детали. Как с той же картиной… Может, ее дед был отличным конспиратором. Хотя, скорее, дело в том, что Кари его безоглядно любила и просто помыслить не могла о чем-то подобном. Кредит доверия был такой, что с легкостью покрывал все расходы… в смысле разумные доводы.

Я еще раз бросил мимолетный взгляд, где по ту сторону калитки бдел Эдгар Маркович. Незаметно так для внучки бдел. Мы встретились с ним взглядами. Как равные.

Я все понял о нем, а он – что-то такое увидел во мне и коротко кивнул, а после – отвернулся, делая вид, что любуется соловьями на ветке яблони.

Этот короткий обмен сказал о многом. И то, что деду Кари удалось то, что не сумел мой отец: сохранить семью. Не дать своей работе сделать детей и внуков несчастными. И если для счастья Карины нужно и дальше молчать – что ж, я поддержу эту тишину Луня. Лингвист – значит, лингвист, и разведка тут ни при чем!

– Значит, отдыхай. Я заеду за тобой завтра.

Вместо ответа демоница привстала на цыпочки и клюнула меня в нос, а затем решительно освободилась и, вернувшись к машине, подхватила свой рюкзак с ноутом и заспешила к калитке.

Я же, за всеми ее маневрами, успел сесть в машину и увидеть, как она, счастливая, бежит к деду.

Калитка за ней захлопнулась, но я еще какое-то время ждал. Словно надеялся увидеть Кари еще раз за пышной зеленью дачи. И, лишь глянув на фитнес-браслет, понял… Твою ж рать! Я опаздываю!

В пожарку влетел за полминуты до… Успел. И, выдохнув, растянулся на стуле.

– Паршиво выглядишь, – тут же выдал «комплимент» Леха и, заржав, добавил: – Словно тебя неровно гладили этой ночью, но так до конца и не догладили.

Я мрачно глянул на мелкого балбеса, девизом которого было: сексоголизм не болезнь, а удовольствие, – и предупредил:

– Я злой. Не могу, спать хочу.

– А запятая точно после «могу», а не «спать»? – не вняв предупреждению, уточнил мелкий, за что символически и огреб по шее.

Потирая ту, после того как прилетело, Леха философски выдал:

– Ну, нет так нет. Так бы сразу и сказал, что не хочешь трепаться, – и пошел на кухню.