Вспоминаю лицо Синеглазки, её слёзы… Нет, не ерунда. Наверное.
Если любимому человеку твои раны причиняют такую боль – это не ерунда.
Не знаю, сколько времени проходит, меня привозят в палату. Товий объясняет, что придется полежать тут, хотя бы пару дней. Выходит, и почти сразу заходит обратно и не один.
- Стас!
Она говорит тихо, словно боится меня побеспокоить.
- Сэл…
- Я… я так испугалась! Так… Прости, - вижу, что моя девочка еле слезы сдерживает. – Прости, я… не буду. Правда, очень испугалась.
- Ты же была там, на гонке? Мне не приснилось?
- Меня Да Винчи привез.
- Он откуда…?
- Не он. Я. Я поняла, что ты на гонку поехал, нашла куда, попросила его отвезти.
- Ясно.
- Ты его не ругай, я бы все равно приехала.
- За что ругать? Лучше ты с ним, чем на такси в такую даль…
- Стас, как ты себя чувствуешь? Там… твои родители. Все переживают.
- А чего их не пустили?
- Товий Сергеевич сказал – сначала я. Они пусть ждут.
- Товий – красава. Респект ему. Сэл… сядь поближе, а?
- Зачем?
- Ну… не знаю… просто…