- Селена, стой! Я отвезу. Только…Я обещал помочь Соне, мне надо ей написать.

- Хорошо. Если нужно я ей тоже напишу.

- Не нужно. Это… не важно, в общем, пять минут, я соберусь.

А потом мы едем. Мучительно долго, потому что Да Винчи не Коршун. Я не хочу сказать, что Стас лихачит – нет. Он всегда помнит, что я побаиваюсь быстрой езды. Но сейчас…

Сейчас мне всё равно. Сейчас у меня внутри какое-то странное дикое напряжение, волнение, словно я предчувствую беду. Не хочу! Но оно само получается.

Вспоминаю, как нам с мамой сообщили о том, что папа попал в аварию. Боже, как мы сидели обнявшись и молились, молились, хотя не скажу, что мама была особенно набожной, да и я… Я была совсем еще ребёнок, нашла на стеллаже иконку Богородицы, сжала…

Мы ведь думали, что все обошлось, а потом…

Господи, пусть сейчас всё обойдется! Пожалуйста, пожалуйста!

- Сэл, ты в порядке? Ты чего так кипишуешь-то? Да всё нормально будет с Коршуном. Он отличный гонщик. У него этих соревнований с детства было… Не меньше, чем у Тора. Он… он такой же победитель по жизни, понимаешь? Такой же…

- Даня, пожалуйста, помолчи, а? Просто… помолчи.

- Ладно, прости. Не буду. Музыку можно включить?

- Давай.

Он делает погромче радио…

Навзрыд, сразу. Просто потоком слезы, взахлеб. Мамочки, да что со мной?

- Сэл? Селена, ты что? Остановиться? Что случилось?

Ничего… просто та самая развеселая песенка из «Красотки».

«Рretty woman»…

Всё хорошо, всё хорошо! Уговариваю себя, но шестым чувством понимаю – нет. Нет и еще раз нет. Увы…

Мы приезжаем к месту, где проводят заезды, когда все уже в разгаре. Да Винчи кого-то вызванивает, нас пропускают.

Я сразу замечаю странную суету, разговоры, потом слышу сирену «скорой помощи»…