— Пусть это не беспокоит вас, мой друг, — уклончиво ответил старик. — Я буду на развалинах прежде всех вас.
— А Мос-хо-ке? — спросил индеец. — Разве моему отцу Седой Голове нечего приказать своему сыну?
— Вы останетесь со мной, вождь, — ответил дон Хосе, сердечно протягивая ему руку.
— Мос-хо-ке благодарит своего отца! — с радостной улыбкой ответил индеец.
— Я сохранил для вас и для себя, вождь, наиболее трудную и опасную задачу.
— Мой отец добр. Мос-хо-ке его благодарит, — повторил вождь.
— Теперь, сеньоры, — добавил дон Хосе, обращаясь к молодым людям, — за дело! Да поможет нам бог!
Три офицера немедленно поднялись, чтобы стать во главе назначенных им отрядов.
Дон Хосе Морено и вождь команчей остались одни.
Через несколько минут краснокожие и ранчерос под командой своих начальников покинули лужайку и галопом поскакали в прерию.
И только десять воинов-команчей в полном вооружении и военной одежде стояли неподвижно, подобно бронзовым статуям, ожидая повелений дона Хосе Морено и вождя Мос-хо-ке.
XXIII. РАЗВЯЗКА
Когда лужайка опустела, дон Хосе Морено, оглянувшись вокруг, убедился, что все ранчерос уже далеко. Тогда он наклонился к уху вождя и сказал голосом слабым, как дуновение ветерка, несколько слов; потом поднялся, медленно направился к шатру и скрылся за серапе, заменявшим дверь.
Мос-хо-ке знаком подозвал одного из команчей, который тотчас же приблизился и почтительно остановился перед ним.
— Пусть мои воины оставят здесь, под охраной часового, своих лошадей! — приказал Мос-хо-ке. — Они им не понадобятся.
Индеец передал этот приказ своим товарищам; все быстро спешились и привязали лошадей к стволам деревьев. Один воин с ружьем в руке остался сторожить лошадей.
Из шатра вышел дон Хосе.
Глаза старика были влажны, лицо бледно. Он только что простился со своей дочерью. Донья Линда, не выдержав, выбежала вслед за ним из шатра и, зарыдав, бросилась опять в его объятия.
Дон Хосе Морено, поддавшись чувству отцовской любви, прижал дочь к груди; но через мгновение ласково отстранил ее и сказал задрожавшим от волнения голосом:
— Мужайтесь, дитя мое! Бог видит мои мысли! Молитесь обо мне, он услышит вашу молитву!