Она засмеялась и достала из сумки гранат, расколотый пополам, в пластиковом пакете.

— Вот проходила мимо фермерского рынка. Попробуй, выглядит очень спелым.

Ева взяла половину граната себе, а вторую протянула мне. Позади нас возвышались здания университета, сложенные из желтовато-бежевого известняка, напоминающего иерусалимский камень. Сверху, с безоблачного неба смотрело на нас всевидящим оком яркое калифорнийское солнце. Ветер качал зелёные ветки деревьев, трепал распущенные волосы Евы и игриво раздувал её платье. В лучах солнца ядрышки граната горели как драгоценные рубины. Красиво было до боли, так что у меня перехватило дыхание, и я не понимал, хочу ли я её оттолкнуть или, наоборот, прижать к себе. Не знаю, насколько долго это продолжалось, наверное только мгновение, которое показалось мне почти бесконечным, но, наконец, я неожиданно для себя самого взял Еву за руку и мягко потянул к себе так, что её лицо с сияющими глазами оказалось прямо перед моим. Целуя Еву, я чувствовал губы женщины, их вкус и запах. Но что-то было в этом необычное, нереальное. От медово-цветочного аромата кружилась голова, а затем по всему языку и горлу как будто разлилась сладость. Непонятно чего испугавшись, я отстранился. Ева испытующе посмотрела на меня, а потом рассмеялась.

— Ты как-то не так воспринял мои слова про запретный плод.

— Видимо, вошёл в роль Бонда, — смутился я.

— Мне приятно, что ты так рад меня видеть, — с лёгкой иронией улыбнулась Ева.

Чтобы побороть чувство неловкости, я закинул в рот несколько ядрышков граната:

— Действительно спелые, — подтвердил я, стараясь вести себя так, как будто ничего не произошло. — Так что ты хотела мне показать?

— Я нашла часть архива, думала, тебя заинтересует.

Ева вытащила нескольких фотографий из сумочки и протянула мне. Ошибиться было невозможно. На них был человек, который как две капли воды походил на незнакомца из моего детства. На одной из них он был сфотографирован буквально в нескольких шагах от того места, где мы сидели, перед «Вратами ада» Родена. Второе место, как мне показалось, я тоже узнал.

— Это собор Грейс в Сан-Франциско?

— Да, — сказала Ева. — Вход с востока, знаменитые «Врата рая». Это реплика дверей старинной церкви во Флоренции. Это все фотографии, которые мне удалось обнаружить.

— «Врата ада», «Врата рая». Как будто он посылал какое-то сообщение. Что это может значить?

— Не знаю. Может, он пытался сказать, что врата рая и врата ада не так уж далеки друг от друга. Я ещё нашла несколько его статей. Это странное совпадение, но, кажется, у него была навязчивая идея, связанная с апокрифом о Лилит. У него куча заметок на эту тему. Может, он просто готовил материал для книги. Сейчас покажу, — Ева вытащила распечатку из сумочки. — Здесь записи о Самаэле, Лилит и архангеле Михаиле.

— Как они связаны?

— Если коротко, то Самаэль и Лилит — враги рода человеческого, а архангел Михаил — его защитник.

Ева перебрала несколько страниц, и её глаза расширились от удивления.

— Что не так?

— Я не помню, чтобы было что-то подчеркнуто в этих бумагах.

Я бросил взгляд. Внизу страницы жёлтым фломастером было выделено: «Самаэль и Лилит всегда будут плести заговоры против детей Божьих, и эта война никогда не закончится».