К счастью, Бакстер восприняла его скептицизм как комплимент.

– А чем займешься ты?

– Выясню, не запомнила ли Джорджина Тейт чего-либо интересного и полезного. Займусь кольцом, нам нужно выяснить, для кого оно было сделано. Позвоню медикам, может, у них для нас есть что-нибудь новое, а потом покопаюсь в телефоне Элизабет, когда эксперты его отдадут.

Бакстер вышла из отдела, и Эдмундс вдруг вспомнил, что ничего не сказал ей о лаке. Он поставил флакон на стол, чувствуя себя полным идиотом, что так радовался этой банальной находке, в то время как Волк гонялся в Саутхолле за подневольными убийцами, разговаривал по телефону с преступниками, и притаскивал в отдел похищенных женщин. Это все, конечно же, было ужасно, но он был вынужден признать, что испытывает в душе зависть.

– Прекрасно, – взволнованно улыбнулся Элайджа, когда фотографию, только что купленную им за две тысячи фунтов стерлингов, спроецировали на стену конференц-зала, – да-да, именно так, прекрасно!

Андреа поднесла ко рту руку и была благодарна судьбе за то, что никто в этом темном помещении не видел, как по ее щекам катятся слезы. В снимке не было ровным счетом ничего красивого, напротив, он представлял собой самое печальное зрелище, виденное ею в жизни: на черно-белом изображении Волк стоял на коленях в свете одинокого уличного фонаря в лужах и витринах, подобно огням рампы, отражались сверкающие капли дождя и фары машин. За все время их брака она видела Волка плачущим дважды, самое большее трижды, и каждый раз у нее от этого разрывалось сердце.

Теперь все было еще хуже.

Он сидел на залитой водой дороге рядом с изуродованным телом женщины в возрасте, нежно держа ее за окровавленную руку, и глядел в пустоту, на лице его застыло выражение полного краха.

Волк был сломлен.

Андреа посмотрела по сторонам на лица коллег: улыбающихся, аплодирующих, хохочущих. Ее трясло от злости и отвращения. В тот момент она презирала каждого из них, но при этом ей не давала покоя мысль: неужели и она сейчас выглядела бы так же восторженно, если бы когда-то не любила изображенного на фотографии человека? И удрученно признавала, что такое вполне возможно.

– Кто у нас жертва аварии? – спросил Элайджа у присутствовавших, которые в ответ лишь пожали плечами и замотали головами. – Андреа?

Андреа сосредоточенно вгляделась в изображение, стараясь, чтобы другие не увидели ее слез.

– Откуда мне знать, кто эта несчастная?

– Но твой бывший муж, по всей видимости, питает к ней самые теплые чувства, – сказал Элайджа.

– Пожалуй, даже слишком теплые! – выкрикнул к всеобщей радости из угла лысеющий продюсер.

– Полагаю, ты должна ее знать, – довел свою мысль до конца Элайджа.

– Нет, я ее не знаю, – ответила Андреа как можно веселее, но несколько присутствующих все равно обменялись удивленными взглядами.

– Неважно. Как бы там ни было, для телевидения это настоящее сокровище, – сказал Элайджа, у которого ее тон не вызвал никаких эмоций. – Следующий новостной блок мы откроем этой фотографией и отсчетом времени, которое осталось Рэне, или как там его еще. Немного поговорим о его поисках, потом вернемся к фотографии, выдвинем какие-нибудь предположения и не погнушаемся откровенной ложью.

Кроме Андреа, все собравшиеся в конференц-зале засмеялись.

– Ключевые темы выпуска: кто эта женщина? Почему детектив, возглавляющий расследование дела о Тряпичной кукле, вместо того чтобы искать следующую жертву, оказался причастным к транспортному происшествию? Может, это как-то связано с убийствами? Словом, все как обычно. – Элайджа выжидательно обвел взором окружающих. – Я что-нибудь забыл?