— Нет, у нас два водителя, его и мой.

— Прошу, продолжайте…

— Да уже почти всё… — в ровной, размеренной речи госпожи Джаваншировой прорвался длинный вздох. — Муж доехал до клиники, отправил Хальгридссона домой и приказал вернуться за ним к обеду. В час дня водитель приехал, но…

— Что сказали в клинике?

— Хальгридссон прождал полчаса, и спросил у секретаря в приёмной, когда освободится господин Тропин. Девушка очень удивилась и сообщила, что пациент неожиданно отменил приём и немедленно ушёл.

— Пешком?

— Не знаю. Как вы понимаете, я сама не ездила туда и не расспрашивала никого, кроме наших собственных служащих.

В голосе её прозвучало явственное продолжение фразы: «А иначе зачем бы я тебя нанимала?»

— Письма, записки на его имя приходили? — Алекс решил не замечать несказанное.

— Нет. То есть, мой секретарь разбирает почту, и писем по-прежнему много, но ничего необычного не было.

— А какого рода письма считаются обычными?

— Ну, например, из редакций научных журналов; от коллег по тем или иным биологическим сообществам; от бывших студентов или аспирантов. Пётр Степанович вёл очень активную научную работу…

— Понимаю. Ну что же, я готов взяться за ваше дело, но сразу должен предупредить вас о некоторых вещах…

— Меня не волнует стоимость ваших услуг.

— А я и не о стоимости. Во-первых, я доложу вам обо всех результатах расследования, вне зависимости от их, скажем так, лицеприятности. Во-вторых, я буду расспрашивать ваших домашних служащих и помощников господина Тропина в дирекции ботанического сада, персонал клиники, семейных друзей… Готовы ли вы к этому? — Клиентка молча кивнула, и он продолжил: — И наконец, докладывать вам о результатах я буду не ежедневно, а по мере поступления информации.

— Меня это устраивает.

— Оплата — пятьсот дукатов в день плюс расходы. Не думаю, что расследование займёт больше недели, если за семь дней мне не удастся выяснить чего-либо существенного, я попрошу встречи с вами, и мы обсудим, стоит ли продолжать.

— Я готова подписать договор.