3–4 часа движения автомобиль прибывал в туннель, и прибывшие к этому времени бойцы из батальона разгружали и укладывали мешки с грунтом на трубопровод Ду-200, проложенный нами в предновогоднюю ночь. Обратная дорога занимала времени в два раза меньше, мы старались обернуться в светлое время суток.
Очередная перекачка началась в феврале недалеко от места дислокации саперного полка примерно в трех километрах от Чарикара. При проверке трассы трубопровода был обнаружен участок трубопровода с многочисленными прострелами. Перекачку остановили, ПАК выехали с двух гарнизонов: мы на БТР, Игорь Павлов со своими на МТЛБ. Топливо било фонтаном и растекалось по льду замершего арыка. Белый лед постепенно темнел от пролитого топлива, лужица начинала превращаться в небольшое озеро. Монтажники приступили к работе, отойдя от места аварии на безопасное расстояние. Осуществили первую расстыковку трубы, забил фонтан топлива, трубопровод повернули в сторону стока в арык. Прострелянные в нескольких местах трубы отсоединили. Сразу производить монтаж или сперва подождать пока поток топлива, потеряв давление прекратиться?
Мы с Игорем отошли в сторону, закурили. Солнечный день февраля отражался и искрился в замершем льду, красота природы радовала. Кому из нас пришла мысль: «Давай подожжем пролитое топливо, весной не попадет в почву и, может быть, меньше баранов отравится», сложно вспомнить. На трассе у тебя советчиков не было, что решил сделать, то и считалось правильно. Предварительно отодвинув трубопровод на безопасное расстояние от пролива, решили воплотить задуманное. У меня автомат был заряжен поочередно патронами обычными и трассирующим (очень удобно при стрельбе ночью, хоть и небезопасно для стрелка, так ведь мы трубопроводчики, а не разведчики или пехотинцы, в засаде не сидели). Несколько выстрелов по пролитому топливу – и вот, постепенно начался пожар. Черные клубы дыма сначала медленно, потом все сильнее и сильнее поднимались вверх. Лед начал трещать от нагрева.
Пожар продолжался около часа. Выжженная поверхность земли и чернота льда, смешанного с продуктами горения топлива, – все что осталось от пожара. Такой результат нас устраивал, это было значительно лучше, чем «небольшое озеро» авиационного топлива порядка 5–6 куб. метров. Монтажники сравнительно быстро собрали новую плеть трубопровода, и мы разъехались по своим гарнизонам.
За три часа нашего отсутствия на посту произошло неприятное событие. Слово «шмон» понимают многие в нашей стране. Другое слово сложно применить при определении того, что было за время нашего отсутствия. Группа «товарищей» под руководством замполита 177 полка, кто бы сомневался в другом, которые под предлогом заботы о наших морально-психологических качествах и чуждой нам идеологии, проехали по постам и устроили масштабный ШМОН. Проверили все, что можно: личные вещи солдат и офицеров, тумбочки, матрасы, места для хранения продуктов, у танкистов в дополнение залезли в танк. Все, что на взгляд проверяющих, не соответствовало морали «строителя коммунизма», было изъято. Под раздачу попали в том числе и мои джинсы с батником, купленные не в армейском магазине на чеки, а в афганском. На вопрос бойцу-повару трубопроводчику, почему вещи в чемодане хранятся в одном помещении с продуктами и чьи это вещи последовал ответ, что это чемодан взводного, который на трассе устраняет диверсию, вот там, видите черный дым, там у них проблемы. Проверяющие вскрыли мой чемодан и два дипломата у бойцов (себе я еще не успел купить) и конфисковали содержимое. Забрали афганский кожаный пояс с сумкой для патронов 7,62, совсем недавно привезенный мною из заброшенного кишлака. У взводного танкистов ст. лейтенанта Федора Камалова со стены сорвали коврик со львами, прыгающими друг на друга. Федор тоже отсутствовал на посту. Как можно охарактеризовать действия наших политработников, которые нас вели к светлому будущему, у меня слов не хватает – это были грабители.
Через пару дней, уже находясь на КП 45ГНС, старшина роты рассказал мне, что на 48 ГНС нашли и изъяли цветные открытки в купальниках актрис и моделей, которые бойцы хранили в тумбочках, посчитали, что это порнографические открытки, так как приобретены в афганской лавке. На 47 ГНС ободрали со стен кухни-столовой красно-коричневый палас, который Игорь Павлов с бойцами привез из заброшенного кишлака. Все изъятое с постов публично свалили в одну кучу на пустыре 177 мсп, облили бензином и сожгли. Чтобы там были джинсы или другие ценные вещи как-то никто не заметил. Вариантов нет – наши вещи забрали себе политработники – поборники нравственности.
В очередное прибытие на КП роты, совпало с известиями об отпуске. Командир роты Макеев А.В. объявил мне и Сергею Петруку, что с 15 февраля у нас запланирован отпуск на месяц. Игорь Павлов приехал из отпуска по болезни меньше месяца назад, и, надо полагать, ему предстояло остаться на трассе за нас двоих. Почему с 15 числа объяснять никто не стал, готовьтесь и все. Позже мне пришла мысль, что в феврале и марте будет значительно сокращена подача топлива по трубопроводу и, возможно, это обстоятельство способствовало решению руководства.
Весть об отпуске взводных веером разнеслась по всему личному составу роты. После получения провизии на следующие десять дней февраля мы убыли на свой гарнизон. По дороге водитель-механик и пулеметчик первыми попросили, могу ли я переслать что-то из сувениров или вещей их близким. Небольшой подарок – это весточка из страны, где идет война, что солдат жив и помнит своих родных.
До отпуска получалось около четырех дней и полагалось как-то подготовиться, что-то купить и как-то самому одеться. В наличии была повседневная форма, китель, брюки навыпуск и брюки в сапоги, полевые куртка и брюки, бушлат и полушубок овчинный. Короче, полный неуставной комплект. В полевой форме не поехать – не было сапог (только полуботинки), в повседневной – ботинок и шинели. В полевой форме еще и сразу становилось понятно откуда такой загорелый. Компромисс с одеждой был таким: достать ботинки для повседневной формы, а на бушлат надеть бензомаслостойкую куртку, которые нам выдали накануне.
Если ты по нескольку раз в день ежедневно выезжаешь на трассу, то за почти шесть месяцев пребывания в Афганистане знаешь, что находится вокруг тебя, и не только где чаще всего обстреливают, но и какие магазины и товары продают местные жители. Тебя узнают, кто-то машет рукой, кто-то отворачивается. Местная детвора грязная и в оборванной одежде предлагает купить шароп, кекс или лимонад. Торговцы стараются вспоминать русские слова, чтобы продать товар, и, надо отдать должное, русский язык они осваивают значительно быстрее чем мы их язык. Что «Восток – дело тонкое» мы знаем из кинофильма «Белое солнце пустыни». Нужно торговаться, это вызывает уважение у торговца. Приходить в лавку желательно несколько раз, спрашивать цену товара, предлагать цену ниже, если не договорились, уходить в другую лавку. Таких заходов может быть несколько, и когда поймешь истинную цену товара, тогда можно покупать. Торговец может предложить выпить с ним чай или предложит прохладительный напиток, и это нормально, это ритуал. Прилетел в Афганистан я с портфелем и пакетом, в котором были хромовые сапоги, а вот в отпуск уже собирался с багажом и не только своим.
Радужные события о предстоящем отпуске были омрачены. У подножия перевала близ поселения Таджикан – северного пригорода уездного центра Джабаль-ус-Сирадж – в засаду попали командир взвода связи лейтенант Сергей Петрук20 и водитель КАМАЗа рядовой Рафаил Салихов21. Работы по укладке мешков для трубопровода в туннеле перевала Саланг закончилась трагедией. Очевидцы событий (бойцы постов охранения дороги) видели как КАМАЗ в ночное время суток с включенными фарами спускался по направлению к Джабаль-ус-Сираджу. Предполагали, что если разгрузка займет больше времени и придется возвращаться ночью, то экипаж переночует на одном из постов по дороге. По всей видимости, Сергей Петрук решил добраться до места дислокации роты, как было неоднократно. С ближайшего от места трагедии поста слышали выстрелы, но автомобиль был вне зоны видимости. Утром проезжающие автомобили увидели в кювете работающий автомобиль с включенными фарами. От первых выстрелов водитель погиб сразу, командир взвода связи лейтенант Сергей Петрук до последнего отстреливался, пока и его не настигла смерть. Оружие бандиты побоялись забрать.
Насколько мне было известно, у Сергея Петрука осталась жена на значительном сроке беременности. Трагедия для женщины вдвойне, ее ребенок никогда не увидел отца. Война никого не щадит. Первый командир взвода связи Саша Чернышев погиб в сентябре, прослужив в нашей роте месяц, второй взводный Сергей Петрук погиб в феврале, прослужив пять месяцев. После трагических событий в роте про отпуск как-то и неудобно было вспоминать. Навалилась тяжесть, грусть, тоска. Привезут парня в цинковом гробу, принимайте героя, он свой долг выполнил с честью. Горе родителям, женам, родственникам.
Температура воздуха в долине постепенно поползла вверх, на солнце в конце февраля даже можно было загорать. Где-то через неделю командир роты А.В. Макеев дал мне сутки на сборы для подготовки к отпуску. Пожеланий от сослуживцев, кому что отправить или привезти было много. География отправки подарков была обширная: Душанбе (Ленинабадская обл.), Ашхабад, Дагестан (г. Махачкала), Владимирская область и Великий Новгород. Ротный, замполит, старшина, техник роты и некоторые из бойцов просили отправить своим близким подарки, ну как тут было отказать. Если на таможне что-то и забрали бы, так не все же, что-то, да и могло остаться. В итоге получилось два больших чемодана и сумка-дипломат из пластика с кодовым замком, один из чемоданов был с подарками от сослуживцев.
Рано утром 25 февраля 1983 года началось мое путешествие в отпуск. Маршрут пролегал от н.п. Джабаль-ус-Сираджа (КП роты 45 ГНС) до Пули-Хумри на КП 276 тпбр и далее до Термеза – приграничного города Сурхандарьинской области Узбекской ССР, который мне нужно было проехать на попутном транспорте. Как потом добраться до Ташкента, я вообще не представлял. Фактически, предстояло проехать по всей трассе трубопровода примерно 370 км на попутном транспорте или, как вариант, попробовать найти от Пули-Хумри вертушку до Кундуза или Баграма, а дальше на Кабул или как повезет.
Первое, что мне подвернулось в попутном направлении – БТР-60ПБ. Экипаж три человека, все в камуфляже без знаков различия. Парни сказали, что они связисты, следуют в Пули-Хумри. У меня, конечно, были подозрения, что связисты больше похожи на разведчиков или бойцов специального назначения по их снаряжению и аппаратуре, но это мое личное мнение. Опять горный серпантин, снег, остановка перед перевалом, ожидание пропуска. Зимой дорога на перевал относительно безопасная, у противоборствующей стороны нет маневра, глубокий снег, замерзшие склоны и камни.
Через пару часов ожидания дали добро на дальнейшее продвижение. Перед Южным порталом и первой галереей стоял комендантский пост, совмещенный с постом охраны. Бойцы были в бронежилетах с автоматами за спиной, повязкой на левом рукаве бушлата с буквой «К», лицами землистого цвета – служба у комендатуры тоже не мед: холодно, видно по лицам. За постом начиналась полуоткрытая галерея, внутри справа по ходу движения шел наш трубопровод, еще немного, полкилометра, и вот уже и сам туннель. Гул машин быстро заполнял пространство, тусклый свет, чувствовался запах выхлопных газов даже при одностороннем движении.
Туннель остался позади. Опять серпантин, только теперь уже на спуск. По ходу движения изредка попадались встречные автомобили. Миновали КП 3-го отпб, дорога на склоне ушла вправо, дальше находился Терешковский поворот. Представьте горный серпантин, дорога под 45 градусов и поворот на 180 же градусов.... Внизу пропасть метров в сто. По одной версии, после полета в космос Валентина Терешкова ездила в Афган, получила заслуженную медаль и, возвращаясь в родные края на служебном автомобиле через дружественную страну, на одном из изгибов дороги через Саланг (Северная сторона) сделала остановку.
БТР – не самая маневренная техника, хоть и имеет восемь колес. Как с южной части перевала, так и с северной очень часто встречались посты охраны, и отдельные гарнизоны. Постепенно, чем дальше от перевала, тем погода становилось более теплой, а дорога менее извилистой. Начинало смеркаться, БТР притормозил у шлагбаума КП 276 тпрб. Попутчики помогли сгрузить вещи, и мы пожали руки.
За время моего отсутствия на КП бригады произошли серьезные изменения. Это раньше стояло шесть палаток, теперь уже это был военный городок: часть зданий модульного типа, палатки сверху накрыты маскировочной сеткой, обозначились дорожки для прохода. Дежурный посмотрел мои документы и направил меня в офицерскую палатку. На следующее утро начальник отдела кадров ст. лейтенант Серегин выдал мне отпускной билет, начальник финансовой службы – два аттестата на получение денег в Союзе, один при пересечении границы, второй в сбербанке с лицевого счета и чеки Внешпосылторга. Вот и все, я отпускник – 45 суток и еще плюс дорога до г. Куйбышев и обратно. На службу следовало прибыть 15 апреля.
Дальше я был предоставлен сам себе. Как хочешь, так и добирайся. Решил доехать на попутках до границы с СССР: проще и быстрее. Где там самолеты и вертолеты, сколько и кого надо просить, чтобы взяли на борт не было понятно. Чемоданы в руки и опять на трассу. Голосовал, ну прям как в городе, как будто ловил такси. Одиночные машины пропускал, в афганских тоже не было желания проехаться, ждал колонну. Через час ожидания появилась колонна Уралов наливников. Первые десять машин пронеслись и даже не притормозили. Одиннадцатый показал поворотник вправо и свернул на обочину, осыпав меня придорожной пылью. На вопрос куда направляюсь, я ответил: «В Хайратон». Давай, прыгай и быстро. Я забросил в кабину чемоданы, запрыгнул сам, спасибо, что взяли. Водитель оказался разговорчивым, одному в дороге скучно, а так крути «баранку» и рассказывай о себе, о службе, о планах после возвращения. Мотался водитель Серега без малого полтора года по дорогам Афганистана, залили бензин или дизтопливо в цистерну – и в рейс. Если добрались без проблем – удача, топливо сливали – и в обратный рейс. За период службы он сменил три машины, сначала возили топливо в резервуарах, вот теперь пересел на автоцистерну. Повидал всякое, даже видел, как трубачи трубы растаскивают в разные стороны, когда полыхает трубопровод. Узнав, что я из трубачей, показал палец вверх. Пехоту не уважал, слишком они были наглые, все норовили «на халяву».
