Келси метнулась влево, покатилась по камням и врезалась в Витле. И схватилась за костлявое плечо колдуньи.
– Дай мне Силу!
Может, Келси и не выкрикнула эти слова вслух, но они пронзили ее тело. Быть может, сама внезапность этого требования заставила Витле повиноваться. Сквозь руку Келси хлынул поток Силы от колдуньи, и самоцвет в сознании девушки начал раскачиваться сильнее вслед за движениями танцовщицы и сыпать искры ливнем.
Келси казалось, что тело ее распухает, ибо то, что она почерпнула у Витле, было слишком велико, чтобы она могла его удержать, иначе она сама будет поглощена; девушка пыталась перенаправить эту Силу в свое сознание, а затем нацелить на невидимое оружие иного мира.
Окутывавший их красный полог начал рассеиваться. Теперь Келси видела колдунью, но та не повернула головы и даже жестом не показала, что видит девушку. Витле неотрывно смотрела в пространство над чашей. Там, очень тусклый в медленно тающем луче, находился ее самоцвет; он все еще висел в воздухе, но больше не вращался стремительно, а скорее пошатывался, как будто поддерживающая его Сила почти исчезла.
Но Келси было не до этого. Битва продолжалась, и им необходимо было победить танцовщицу и не позволить теням захватить весь меньший мир.
– Отпусти! Передай! – потребовала девушка. – Дай Силу…
Она все еще чувствовала приток Силы, идущий от колдуньи через прикосновение, но он уменьшался. Образ танцовщицы в ее сознании становился все более смутным и расплывчатым, и в конце концов девушка засомневалась, а существует ли та на самом деле или ее заманили в ловушку, прикончили оба самоцвета и оставили мир в чаше беззащитным перед Тьмой.
17
Темнота, заполненная дымом, удушающая темнота. И в ней все еще движется танцовщица, хотя легкие движения ног превратились в отчаянное шарканье. А потом – ничего…
Келси открыла глаза. Она лежала на краю котловины, а рядом с ней – груда грязного серого тряпья. Это могла быть только Витле. Откуда-то издалека доносилась тихая хрустальная музыка – та самая, которую Келси впервые услышала, когда самоцветы повисли над миниатюрным миром. Девушка с трудом повернула голову и придвинулась к краю провала. Красная волна исчезла, а вдалеке вращался единственный самоцвет – камень Витле, подумала Келси. Она невольно потянулась рукой к груди, отчего-то надеясь, что не утратила самоцвет, который вначале был для нее бременем, о котором она не просила, но в итоге стал ее частью.
– Йонан! – позвала девушка.
Голос ее казался надтреснутым после испытания жаром. Ответа не было. Тогда Келси встала на колени и начала обшаривать взглядом то место, где единственный раз видела своего спутника во время битвы. Там лежали тела – два трупа, и одно из них – в кольчуге.
Кое-как ей удалось подняться на ноги, и она, пошатываясь, побрела туда. Внутри у нее было пусто, как будто из этого мира внутри мира что-то забрали или изгнали. И не только ее самоцвет, подумала она.
Девушка доковыляла к телам и наклонилась посмотреть – уж не воин ли Долины этот боец в кольчуге? Но ее взгляду предстало темное, жестокое лицо. Чудовище же она обошла подальше: ей совершенно не хотелось смотреть на него вблизи.
На камнях виднелись пятна крови, и Келси пошла по этому следу. А еще ей надо было добраться туда, куда умчался ее самоцвет. Но она уже знала, что у нее нет больше талисмана, нет оружия, на которое она могла бы заявить свои права.
Третье тело было облачено в кольчугу и лежало лицом вниз. Келси заставила себя наклониться и приподнять голову лежащего, но увидела лишь еще более чуждые черты. Где же Йонан? Она снова выкрикнула его имя, и оно разнеслось эхом по миру в котловине. Теперь девушка брела от колонны к колонне, хватаясь за них. Снова кровь. Изрубленное тело какого-то чудовища, состоящего, кажется, сплошь из меха и когтей. А потом она посмотрела вперед.
Там кто-то сидел, привалившись спиной к колонне и уронив голову на грудь.
– Йонан!
Девушка оттолкнулась от колонны, которую только что обхватила, и побрела туда. Камни здесь почернели, и тошнотворно пахло горелой плотью. Однако Келси была уверена, что человек у колонны пошевелился. Она почти добралась до него, когда увидела другое тело. На камнях лежал ребенок, обмякший, словно силы покинули его в единый миг.