– Какое распоряжение?

Царь набрал воздуха в грудь и позвал:

– Кирилл Мефодьевич!

Дверь открылась, и в зал, непрерывно кланяясь, вошел перепачканный чернилами писарь.

– Слушаю вас, царь-батюшка.

– Как работа? Движется?

– Заканчиваю уже, царь-батюшка.

– Долго еще?

– Историю о том, как Вы Ивана послали Дракулу укрощать, дописываю.

– Молодец, – похвалил царь. – Свободен.

Продолжая кланяться, летописец покинул зал.

– А книгу-то про Ивана писать зачем?

– Хе-хе, – потирая ладони, сказал царь. – Я Мефодьевичу указание дал писать так, чтобы вся дурость Ванькина видна была. Чтоб знали будущие поколения, что был такой. Дурак по фамилии и призванию.

– Ну ты… – растерялся Кащей. – Ну ты и… Это ж запрещенный прием!

– Запрещенный, – кивнул Златофил. – Но действенный. Вон Изабелла Захолмская, думаешь, как в королевы выбилась, хотя единственное благородное, что в ней было, это хер предыдущего короля?

– Как?

– Подговорила писарей да паяцев уличных непотребные истории о любовнике своем сочинять да на площадях рассказывать-показывать. А им-то что? Платят, они и рады стараться, – и наставительно подняв указательный палец вверх, Златофил подытожил: – черный пиар называется.

– Ладно, – отмахнулся Бессмертный, – если не Василиса, тогда кто?

– А я уже всё придумал. Выйду во двор, пущу стрелу. И куда стрела упадет, там и будем нового царя искать.

Кащей поперхнулся вином. Откашлялся, отставил бокал.