Толпа приветствовала пленника довольно бодро и даже радостно, размахивая дубинами, руками и копьями, только это ничуть не успокаивало. Даже наоборот,

Косте начинало казаться, что так племя радуется долгожданному обеду. Здесь же, надменно скрестив на груди руки, горой возвышался Ахтынкулук, с торчащими отовсюду яркими перьями и в полной боевой раскраске — его грудь, руки и ноги были изукрашены яркими красно-синими полосами. Среди толпы, то тут, то там мелькала и страшная маска шамана, то ли дающего некие наставления, то ли читающего проповеди.

С радостными воплями «Уги-уги!» Илью перебросили через острозаточенную ограду в центр импровизированной арены. Здесь, поджав ноги, уже сидел Костя, настороженно разглядывая толпу дикарей через широкие щели.

— Воропаев! Друг! — бросился к нему Илья. — А тебя за что?

— Да чёрт их разберёт, неандертальцев этих! — поднял опухшие глаза Костя. — Вчера ведь бухали вместе, всё нормально было… С Милкой зажимались…

— Не удовлетворил, короче, — сделал вывод Илья. — Вот и пожаловалась папику. Я вон тоже отказал Шахре.

— Ну, ты и дебил, — поморщился Костя. — Во-первых, я и с дюжиной дикарок справлюсь, а во-вторых, нет такого закона, ни в одном диком племени и уж в отсталом прошлом тем более!

— Много ты знаешь! — плюхнулся рядом на смятую траву Илья. — Уже и о прошлом запел… А вчера, когда я предупреждал, что отсюда пора линять, тебе фиолетово было!

Ликующая толпа окружила маленькую площадку плотным кольцом. Дикари не переставали толкаться, заглядывая внутрь и засовывая в щели между брёвнами любопытные носы и руки. Разгоняя несмолкающим бубном народ, к арене приблизился шаман, повернулся к пастве передом, а к друзьям сморщенным обвисшим задом и заговорил. Из его речи можно было разобрать лишь отдельные, хорошо знакомые слова, такие как «небо», «хвала», «чужие», «хорошо-плохо» и «уги-уги».

— Короче, друган, давай думать, в чём мы провинились, — засуетился Илья. — Из-за какой фигни нас депутатской неприкосновенности лишили…

— Ну, если не из-за баб, то из-за водки, точно. Ага, Ахтынкулук вчера догнаться хотел, да я решил, что хватит с них — нам ещё на Волгу пилить.

— Ясно… Зажал тестю водяры. Ну, раз дело в этом, то легко откупимся. Сейчас скажем: «Ушла беда — есть огненная вода!», до машины доберёмся и на газ! Подальше от этой проклятой деревни!

— Попробуем, — Костя поднялся и направился к изгороди, над которой виднелись лохматые макушки. — Кхе-кхе, товарищи! — прижался он к дыре и заговорил громче, стараясь перекричать шамана. — Друзья! Коллеги и собратья!

— Ещё скажи дамы и господа! — возмутился Илья, и получил от Кости в бок локтем.

— Случилось чудо! — уверенно продолжал Костя. — Огненная вода снова есть! Много огненной воды! Там! В нашей колеснице! Уги-уги хорошо!

— Хорошо! Хорошо! Уги-уги! — раздался хор восторженных голосов.

— Уги-уги топ-топ в колесницу, — Костя зашевелил двумя пальцами, объясняя особо одарённым, как уги будут топать к машине, — брать огненная вода. И ура!

Всем счастье!

— Уги-уги-и-и! — снова оживились дикари, швырнули друзьям под ноги копья и распахнули ворота.

— Вот бы сразу так, — перешагнув копья и отряхивая грязные штаны, Илья направился к выходу.