Конечно. А узнав истинное имя, ты получишь надо мной полную власть. И тогда станешь особенно хорошим другом.

– Нет, я не скажу.

– Но ведь должна.

Договор с фейри – штука страшная. Его неисполнение грозит смертью. И неважно, кем является должник – смертным ли, фейри ли, вековым древом… А значит, или я сейчас назову свое имя или в течение минут пяти-десяти умру, да не просто так, а в муках.

– А впрочем, не нужно, – произнес вдруг высший. – Я передумал. Ты по-прежнему должна мне два желания. Но не сейчас.

Хотела сказать спасибо, но из горла вырвался только слабый писк.

– Жди меня, малышка Ула, – нежно сказал мой мучитель.

И исчез. Вместе с янтарным гробиком паучихи.

Кажется, еще никогда я не дышала так глубоко и спокойно…

– Мама! Ма-а-ама!!! – кричала я, скача длинными прыжками к родному холму. – Ма-а-ама-а!

О счастье, Лирнестин оказалась дома!

Я кинулась на шею выбежавшей на мой зов матери, закружила ее с восторженным смехом.

– Ула, Ула! – Пораженная глейстига обнимала меня в ответ, смеялась вместе со мной и почему-то… плакала.

Прозрачные слезы текли по ее щекам, и она не вытирала их, пока не сумела наконец остановить меня.

– Доченька! Тебе удалось, поздравляю!

Я высоко задрала ногу, показывая маме копытце, потом задрала вторую, потом скакнула так высоко, как только сумела.

– Почему ты плачешь, мам? – И вдруг я догадалась: – От радости, да?

– Конечно, Ула! Я очень рада! За тебя. Опять останусь одна, но это ничего, ничего! Главное, что у тебя получилось!

Лирнестин всхлипнула и махнула рукой.

– Идем домой! Испеку тебе твои любимые блинчики! Ты похудела, дочка…