Вот только скрывать Назаров ничего не собирался. Он с благодарностью принял от нее чашку кофе и сообщил:

– Можно сказать, что меня несколько волнует будущее Яна Михайловича. Он, видите ли, связался с одной моей сотрудницей – личностью… неординарной.

– У меня сложилось впечатление, что Яну все известно о ее неординарности, – указала Нина. – Не похоже, что он возражает.

– В этом-то и кроется подвох: в том, что Ян Михайлович вообразил, будто понимает ее. Даже я не могу сказать, что до конца понимаю Еву.

– Не сочтите за хамство, но какая вам вообще разница, где она и с кем?

– Если бы это была обычная сотрудница, то разницы бы не было. Но поскольку я не испытываю удовольствия, скрывая трупы, я решил разобраться в ситуации. Ева настаивает на том, чтобы все ее дальнейшие задания строились на возможности регулярно наведываться в Москву. Она не говорит, зачем, но я и сам понимаю. Я знаю ее много лет, но не припомню, чтобы она так увлекалась кем-то.

– При всех странностях этой Евы, тут она как раз ведет себя нормально.

– О, меня волнует не то, как она ведет себя сейчас. Мне интересно, что будет, когда она или устанет, или захочет большего. Она, к сожалению, имеет досадную привычку путать одушевленные и неодушевленные объекты.

– Ну а от меня вы чего хотите? – не выдержала Нина. – Я эту вашу Еву в глаза не видела и сомневаюсь, что увижу.

– С Евой я разберусь сам. Мне нужно больше информации о вашем брате. Насколько он эмоционально устойчив? В каком состоянии находится сейчас? Что планирует делать дальше?

– Вы хотите, чтобы я шпионила за собственным братом?

– Я хочу, чтобы вы сообщали мне то, что вам и так известно.

– Но я не…

Она не знала, как реагировать, что сейчас будет лучше для Яна – с учетом того, что он, похоже, действительно полюбил девушку с серьезными психическими отклонениями. Назаров ведь тоже не добрый самаритянин, непонятно, что ему на самом деле нужно… и как он отреагирует на отказ.

К счастью, принимать сложное решение Нине не пришлось, их обоих отвлекли. Дверь распахнулась, и в кабинет ввалились две девицы – молодые, одетые модно и вызывающе, накрашенные так ярко, что без косметики они наверняка сошли бы за других людей. Одна сжимала в руках мобильный телефон и снимала все происходящее. Другая уже рыдала, размазывая по щекам полосы черной туши.

– Это она! – взвыла рыдающая. – Посмотрите только! Сломала мне жизнь и делает вид, будто ничего не произошло! Я каждый день начинаю с мысли, что хочу сдохнуть, а она спокойно делает вид, будто она – профессионал, который способен кому-то помочь!

Шок от их появления, конечно, был, но быстро прошел. Это служило лучшим доказательством того, что Нина миновала кризис и возвращалась к прежней остроте мышления. На этом хорошие новости заканчивались, она прекрасно понимала, кто перед ней. Очередные самопровозглашенные актрисы, тянувшиеся к Захару так, как любая бездарность тянется к себе подобному. Эти пошли дальше, чем остальные, они наверняка хотели, чтобы Нина сорвалась, накричала на них, а уж они без сомнений выложат запись в интернет – если это вообще не прямой эфир.

Поддаваться Нина не собиралась.

– Боюсь, вы ошиблись дверью, – указала она. – Я вас не знаю. Но если вы хотите поговорить о своих проблемах, я буду рада помочь.

– Уже помогла, стерва! – Рыдающая девица голос понижать не собиралась. – Ты у меня все отняла!