Серая тень на темной дороге…

Человек за рулем…

Огонек его сигареты ничего не освещает… даже лица…

Фонари цвета ананаса, площадь, дохлые домишки притулились по краям, несколько кирпичных девятиэтажек и на первом этаже одной из них неоновая вывеска: химчистка-прачечная «Уют и комфорт».

Когда-то таких «уютов» было несколько, практически целая сеть – в Дзержинске, в Лыткарине, в поселке Мирный, в Люберцах. Сейчас остался всего один приемный пункт на базе еще старого «советского» банно-прачечного комбината. Все остальное забрал банк за безнадежно просроченный кредит.

Петр Дьяков за рулем «Шевроле» равнодушно проехал мимо химчистки. Наверное, и это их «предприятие» скоро пойдет с молотка. В конце месяца надо платить аренду, надо возвращать кредит… Чем?

Скажи, чем платить, мама Лара?

А вроде было ничего поначалу. Почти что «средний» бизнес по меркам подмосковного городка. Или же все-таки «малый»? Мама Лара, я знаю, ты всегда мечтала о «крупном», ты всегда жаждала большего. Неистово, маниакально жаждала большего. Но не вышло, не получилось. И это скоро все прахом пойдет. Видно, так распорядилась судьба.

«Поеду, попытаю там… Может, помогут. А вдруг правда найдут? Вдруг правда сумеют найти? Вон по ящику каждый день про таких, как они, экстрасенсов талдычат…»

Мать объявила об этом позавчера. Собралась в один миг, накрасилась, сунула в сумку новую, непочатую пачку сигарет и двинула в Москву. Предполагалось, что они с братом Григорием останутся дома и будут ждать.

Будут сторожить.

Но он – Петр Дьяков не мог ждать, не мог оставаться в доме с братом Григорием, когда тот спускался в подвал.

Он вышел из дома, поймал какого-то узбека на разбитых «Жигулях» и тоже двинулся следом за матерью в Москву на Малую Бронную.

Он подъехал, когда мать только-только припарковалась возле особняка и позвонила в дверь.

Он ждал около часа. А потом увидел ИХ в дверях – мать и высокую женщину, похожую на спортсменку. И понял по их лицам – там, в доме, что-то случилось.

Женщина в черном со светлыми волосами… ТА САМАЯ, С КОТОРОЙ ОН ПОЗНАКОМИЛСЯ В ГУМЕ. Было ли это случайностью или знаком – знаком судьбы – ему? Он не мог этого решить, но взволновался до крайности. За ночь выкурил пропасть сигарет.

Там, у витрин гастронома, эта женщина сказала, что ее зовут Августа… нет, Августина, ему больше понравилось это второе имя.

Билет на балет лежал в его портмоне и, казалось, прожигал грудь насквозь.

МАМА ЛАРА, Я ПРАВИЛЬНО ПОСТУПИЛ? ИЛИ ТЫ СНОВА БУДЕШЬ МЕНЯ РУГАТЬ?

«Ну сынки у меня… Ну ничего сделать не умеют толком, все самой, все самой… Поеду счастья попытаю у этих колдовок, вон какую рекламу в газете про них печатают. Кто знает, а вдруг и правда им что-то такое открыто? Вещее, потустороннее? Я за одиннадцать лет найти не смогла, а они сумеют, ну хоть приблизительно место укажут, где ОН ховается столько времени от нас. Они ведь самой Саломеи дочки, помню я ее, сколько разговоров было про эту чертовку старую… Вроде как Андропова самого лечила, а до этого Брежнева, а потом и Черненко. И всех в гроб благополучно загнала, стерва… Но раз к таким ее приглашали тогда, значит, знали – силу имеет настоящую. А они ее дочери, им тоже сила передалась. Пусть хоть приблизительно место укажут – город, станцию… А уж потом остальное мы, сынки, у этой суки узнаем, вместе с потрохами ее наружу вырвем…»