Пули пробивали шкуры кабанов, вырывали огромные куски плоти, перебивали им лапы. И вепри, напуганные новым врагом, не устояли. Испуганно хрюкая, стадо пустилось наутек.

Тридцать с лишним трупов остались лежать посреди проспекта.

— Вот это да… — только и смог прохрипеть Антон Казимирович.

Он привстал на четвереньки, потом кое-как выпрямился. Деревянными руками попытался подобрать «Рысь». С третьей попытки ему это удалось.

— Целы? — поинтересовался мужик, вооруженный ружьем, останавливаясь около Антона.

Язык не слушался, ничего, кроме сдавленного стона Краснобай так и не смог издать. Но все же нашел в себе силы показать сталкеру большой палец.

К Молотову подошел невысокий мужчина с автоматом и офицерскими знаками отличия на одежде. Именно он, ведя огонь из подствольного гранатомета, нанес самый страшный урон кабанам и переломил исход схватки.

— Молот, ты? Здарова! — протянул руку солдат Оккервиля.

— Здарова, мужики! Не знаю, как отблагодарить. Спасли…

Офицер лишь отмахнулся. Он быстро осмотрел место сражения, отдал приказы своим людям. Объединенный отряд перегруппировался. Рюкзак Гаврилы безропотно взвалил на плечи сталкер с ружьем. Пёс и Суховей понесли окровавленный труп ходока. И они тронулись дальше.

Борис Андреевич и два оккера прикрывали движение. Они крутились, точно стрелки компаса, высматривая опасность, готовые каждую секунду открыть огонь. Но вокруг царила мертвая тишина. Ни единого движения не наблюдалось среди руин. Жуткие хряки, видимо, распугали в округе прочую живность.

— Устал, Антон? — обратился к Краснобаю Молот, старавшийся не спускать глаз с купца. — Ничего. Вон то серое здание — метро. Чуть-чуть осталось.

Не прошло и пяти минут, как мощная металлическая дверь захлопнулась за ними.

Антон оказался, наконец, в безопасности.

В полном изнеможении он рухнул на пол, чуть не отбив копчик, и прошептал:

— Фух. Обратно не пойду, хрена лысого… Лучше тут жить останусь.