– Так какого черта тогда мы занимались этой дурацкой классификацией?! – Борис мотнул головой в сторону экрана с социальной схемой группы. – Если можно просто задать каждому из близнецов прямой вопрос.

– Их опросили еще на первой проверке, – ответил Митя, – но, к сожалению, безрезультатно. Близнец не способен лгать, если ложь может дать ему какие-то преимущества или каким-то образом выгородить его. Но защищая товарища, он вполне может и соврать; другое дело, что это сразу становится заметно – по соматическим реакциям. На это проверяющие и рассчитывали; они не могли предположить, что все двадцать семь воспитанников выдадут сходные соматические реакции. Возможно, соврали все – а по каким причинам, нам и предстоит выяснить.

– Тогда не понял про Киборга, – сказал Борис.

– Взлом «умной руки» только для него мог быть эгоистичной целью, – пояснил Митя, – а для любого из его одноклассников это действие в интересах друга. То есть соврать мог любой, кроме него. Хакер не он.

Борис согласно кивнул.

– Все равно, давайте начнем с него. Если остальные в этом отношении для нас неразличимы, начнем с того, кто выделяется.

20

На следующий день за завтраком Марков представил друзей воспитанникам, объявив, что комиссия из «Биотроникса» намерена закрыть наконец дело о программном сбое в своем изделии. Он призвал близнецов помогать работе комиссии и подробно отвечать на все вопросы. Митя подошел к Киборгу и пригласил его в кабинет при серверной, превращенный друзьями во временную штаб-квартиру. Разумеется, приглашение Марата не обрадовало, но он понимал, что отвертеться все равно не удастся. В назначенный час он появился в штаб-квартире, всем своим видом показывая, как достали его эти бесконечные вопросы.

– Что еще вы хотите узнать? Я ведь уже все рассказал, и не один раз!

– Марат, успокойся, пожалуйста, – Митя пододвинул ему кресло и вернулся на свое место. – Мы здесь как раз для того, чтобы закрыть дело. После этого никто больше не будет тебя беспокоить.

Марат вжался в кресло, напряженно сцепив пальцы и разглядывая это переплетение кожи и пластика.

– Тебя никто ни в чем не обвиняет, – продолжал Митя. – Наши кодеры уже нашли программный баг, ответственный за сбой, исправили его и разослали обновления всем пользователям. Осталось только уточнить некоторые подробности, и на этом закончить.

– Что вас интересует? – спросил Марат, все так же глядя на свои руки.

– Твои интенции. Что ты чувствовал перед ударом и во время удара? Пытался ли остановить руку? Проще говоря, все произошло помимо твоей воли или против твоей воли?

Лицо Марата скривилось в недовольной гримасе.

– Вы же читали отчеты! Я уже сто раз объяснял, что ничего не мог сделать! Все произошло так внезапно, я даже не успел ничего понять. Если бы я мог, то, конечно, попытался бы остановить удар. Но рывок оказался слишком неожиданным.

– Ты не чувствуешь эту руку частью себя? – быстро спросил Митя.

– Чувствую, конечно. Это был просто сбой – как нервный тик, непроизвольное сокращение мышц, что-то в этом роде. Я уже обо всем рассказал месяц назад, вы же прочитали протокол! Зачем вы снова об этом спрашиваете?

Он был прав, его ответы совпадали с записанными в протоколе. Но отвечая, Марат напрягся и слегка замешкался. Этого оказалось достаточно, чтобы Митя тут же вцепился в него мертвой хваткой.

– Да, мы читали отчет. Но тогда тебя спрашивали только о самом ударе. Расскажи, пожалуйста, как можно подробнее, что было сразу после него.