– С обеих сторон, – добавил Орлов-Чесменский. – Об этом я и говорю. Пан Михал водит свою бригаду в атаку под алым стягом с белым орлом. Это знамя дорого сердцу каждого поляка. Так что вряд ли его могут спутать с каким-нибудь другим.

– Ну, положим, пошлем мы навстречу маркизу бригаду Доманского. Хорошо, коли они поладят. А коли нет? Риск велик. Да и согласится ли моя дорогая сестра ехать к старому знакомцу?

– Это ее план, ваше величество, – поклонился Алексей Орлов.

– Ну что ж, – Пугачев в задумчивости погладил бороду, – значит, так тому и быть. Михал, вели седлать коней.

– Постойте-постойте-постойте, – вмешался в совещание Лис. – Я шось не понял, я тут начальник штаба или уже шо?! Кого-то куда-то отправляют – бригада налево, бригада направо! Ежели бы я щас с гостинцем не подоспел, почитай, до конца недели на всю эту шляхетскую ораву еще б пайки выписывал. А это ж, ежели перемножить количество голов на количество сабель...

– Погоди, Лис, – одернул я своего напарника. – Генерал Закревский хотел сказать, что только что нам удалось задержать представителя английского командования, который пытался скрытно пробраться в город с тайным посланием к американскому Конгрессу.

– Вот оно как, – нахмурился «император». – О чем же таком Конгресс с англичанами переписывается? Ну-ка, волоките сюда вашу добычу, посмотрим, что за птица.

– Да птица-то знакомая, – махнул рукой Лис. – Полковник Эшли Сазерленд из штаба Корнуоллиса. – Генерал-аншеф сделал знак казакам ввести пленника. Полковник со связанными за спиной руками вышагивал гордо, демонстрируя свою отменную военную выправку.

– Я английский офицер, – начал он, оглядывая собравшихся, – и требую, чтобы со мной обращались согласно моему званию.

– Тише, Эшли, не шуми. Мы же договорились, что ты почтальон. Ты уж выбери, либо ты шпионский полковник, тогда мы возвращаемся к дереву и начинаем все сызнова, либо ты почтальон, тогда кончай базлать и давай пакет.

Очевидно, выбор полковником был сделан много раньше, поскольку, не заставляя себя упрашивать, он проговорил, стараясь придать лицу выражение благородного негодования:

– Снимите камзол и распорите подкладку под левым карманом.

Казаки не заставили себя упрашивать, и вскоре в моих руках оказался любопытнейший документ, подписанный генералом Гоу, Корнуоллисом и представителем короля в колониях графом Данмором.

"Господам Глену, Робертсу, Лоуэлу и Клеймору, – гласило письмо. – После переговоров, проведенных в Лондоне господином Карстеном, облаченным вами соответствующими полномочиями, договаривающиеся стороны пришли к следующим соглашениям.

Первое: английские колонии в Новом Свете продолжают впредь именоваться Североамериканскими Соединенными Штатами и управляться Конгрессом, впредь более не именующимся колониальным.

Второе: Конгресс, действуя согласно мандату, выданному английским правительством, назначает и собирает через формируемые им соответствующие органы пошлины, налоги и иные сборы, из которых далее выплачивает в королевскую казну оговоренный единый налог.

Третье: Конгресс распускает так называемую Освободительную армию и впредь имеет лишь отряды полиции, но не более тысячи человек на один штат. Офицеры и командиры данных полицейских сил обязательно проходят действительную военную службу в Англии и только после этого могут назначаться на командные должности..."

Письмо содержало еще двадцать четыре пункта подобного рода, и каждый из этих пунктов был траурным цветочком на скорбную могилу американской независимости. Впрочем, имея хорошо подвешенный язык, подобный документ вполне можно было выдать за глобальную победу в нелегкой борьбе и, полив вышеупомянутые цветочки крокодиловыми слезами о многочисленных жертвах, собрать впоследствии изрядный урожай золотых ягодок с дальнейшим размещением их в банках. Под проценты. Заканчивался же этот дипломатический опус тирадой, вызвавшей бурное веселье в пугачевском штабе.

«В случае, если данное соглашение будет ратифицировано Конгрессом, английское командование берет на себя обязательство дальнейшей охраны Конгресса и всех организованных им служб. В то время как Форин Офис по повелению его величества Георга III готов оказать всемерное дипломатическое давление на императрицу России Екатерину II с целью добиться отзыва армии князя Заволжского, именующего себя императором Петром III, обратно в Россию».

При этих словах гомерический хохот потряс дом, в котором размещался пугачевский штаб. Веселее всего, наверное, было нам с Лисом, живо представлявшим себе, как очередной самозваный супруг императрицы Екатерины пытается оказать на нее какое-либо давление.