Ровно до тех пор, пока правительство не пришлет на его место нового отморозка. Серьезно, почему бы перед концом света просто не провести, скажем, коллективную медитацию? Почему нужно грабить, убивать и насиловать? Ах да, забыл, Бога же нет.

Поднимаюсь с кровати, нещадно тру глаза. Что за чертовщина мне приснилась? Игра больного воображения. После случая в Чернигове, подобные сны что-то зачастили. А еще Севастополь за стеной. Что такого в этом городе?

— На Земле сейчас десять тысяч ядерных боеголовок. Приблизительно столько создали после Революции Неспящих, — Макс продолжал пламенную речь. — Можем ли мы допустить, чтобы нелюди, подобные Марату, имели доступ к подобному оружию?

Ересь. Не хочу слышать этот бред. Встаю с кровати. Иду в туалет. Занято. Стучу.

— Чего тебе? — отвечает заспанная Ира.

— Ты надолго?

— У нас есть еще один, сходи туда.

— Там толчок забит, — немного злюсь я.

— Революционеры, блять.

Ира тоже не особо разделяла одержимость Макса. Предполагаю, что мы с ней единственные в этом доме, или даже городе, кому плевать на мифическую справедливость.

«Поливаю из шланга» зеленый газон. Мило улыбаюсь редким недоумевающим прохожим — на носу конец света, мне можно. Застегивая ширинку, я внезапно отчетливо вспомнил «месседж» из сегодняшнего сна, и чуть не защемил свое достоинство. Макс ведет двойную игру. Меняет ли это что-то лично для меня? Пока не знаю.

— Эй, — Ира довольно больно стукнула меня в плече. Я обернулся. Весьма неожиданно, но у вечно смурой и задумчивой девушки на лице была обнадеживающая легкая улыбка.

— Поговори с Витей, другой возможности может не представится.

— Это непросто, — задумчиво ответила та.

— Как знаешь… Все готово для ритуала двадцати двух печатей?

— Да. Мы можем начать хоть сейчас.

— В таком случае, не будем тянуть время.

— Может, по молочному коктейлю для начала?

— Не напоминай мне про молоко.