Внезапно звонит Саша:

— Я продукты принес, раньше доставили. Откроешь?

Открываю подъездную дверь через домофон, потом квартирную. Входит красавец, румяный с мороза, в распахнутой куртке с непокрытой головой и большой коробкой в руках. Опускает ее у зеркала. Тут мои сыновья пробегают друг за другом мимо по коридору.

— А где Сережа? — крутит головой заботливый папаша.

Киваю на ванную комнату, откуда доносится шум воды из душа, ласковые уговоры и даже детская песенка в исполнении моей подруги.

— Облился компотом, в таком нежном возрасте бывает. Марина его моет. В гости пришла.

Александр распахивает глаза точно так, как до этого делал его сын. Потом суживает до щелок:

— О матери вспоминал?

— Ты знаешь, нет. Некогда им, играют мальчишки. Чаю попьешь?

— Тороплюсь.

А сам топчется в прихожей. Вот открывается дверь ванной комнаты, и выходит Марина, держа на руках укутанного в махровое полотенце мальчика. Причем Сереженька голыми ручками доверчиво обнимает ее за шею. А Марина все также в гриме, перчатках и водолазке с высоким воротом. Интересно, что ко мне этот мальчик обниматься не лез.

Саша так и застыл, глядя на эту картину.

— Привет, — можно считать, что он это сказал всем присутствующим. — Ты как, сын? — теперь обращение точно по адресу.

— Нолмально, — отвечает.

Кстати, сегодня Сережино «р» значительно ближе именно к «р», а не к «л», как вчера. Сын оборачивается и тянется к папе.

У Александра вздрагивают губы, точно пытаются улыбнуться, но он качает головой и отстраняется:

— Я холодный.

Тогда ребенок снова прижимается к груди Марины. У мужчины брови поползли вверх. Я подхватываю коробку с продуктами и шустренько удаляюсь на кухню из зоны видимости моих гостей. Но подруга, явно растерянная, ничего не говорит. Понимаю, что она и сейчас любит, но все так же робеет перед своим Сашей. Возможно, он даже не знает, что она пыталась его спасти. Он молча уходит.

​Я была уверена, что Вова обо мне забыл. А вот и нет — входящий от него.

— Слушаю тебя, Володя.