Мог я теперь полюбоваться своей женушкой. А вот где она находится, поди пойми. Может, и в клинике. По крайней мере, в оранжерее, это точно. Небольшие деревца торчат в кадках, по бассейну плавают кувшинки, лианы и плющ свисают с карнизов. Я видел женщину, которая поливала и рыхлила землю, подстригала кусточки, что-то подсаживала и пересаживала. Все проделывалось тщательно, с любовью, с лаской. Меня это поразило больше всего. Даже сразило. Я ведь знал, что Рита терпеть не может возиться со всякой растительностью.

– Что вы с ней сделали, суки?

Я попробовал сразу выключить санитара и нанес ему убийственный удар в пах. Наверное, пах у него располагался не там, где положено. Не отреагировал медицинский боец на мой удар. В смысле, отреагировал не так. Его толстая длинная рука ухватила меня за шею и стала сдавливать ее, лишая грудь кислорода, а мозги притока крови. Все прочие мои тычки и пинки попадали словно в мешок с дерьмом. Потом была сирена, топот ног, меня схватили другие толстые, длинные, мышечно развитые руки и завернули, закрутили, спеленали смирительной рубашкой. Потом задница почувствовала иглу. Она сразу принесла тяжесть, вялость и дурноту, словно внутри меня образовалась какая-то гуща. Меня уложили на каталку лицом вниз, наверное, чтобы блевать было удобнее. В таком же виде мой организм переложили на стол в каком-то помещении, похожем на операционную. Там меня премировали еще одной инъекцией. Я полностью отключился как волевая личность, но при этом не выпал из реальности. Я слышал голоса врачей и вспомогательного персонала, кажется, электронщиков, понимал, что кто-то возится со мной, ковыряясь в моем крестце. Странное ощущение, ты догадываешься, что тебя режут, но тебе не больно и не обидно, как будто ты какой-нибудь пирожок с яблоками.

Заснул я уже после операции. Сон тяжелый навалился мрачный. Со мной что-то происходило, а я просто воспринимал, не имея ни мыслей, ни поведения. Какая-то малоприятная тварь торчала передо мной, она была похожа и на гражданина с паскудной рожей, и на паука одновременно. Я был вымазан в какой-то полуслизи-полупаутине, весь склеился, а гадостная тварь меня прокусила, наполнила пищеварительным соком и в итоге преобразила в слизневидное существо, которое хотело слипаться с себе подобными, поглощать их или делиться надвое.

А проснулся даже не в палате, а во вполне цивильной комнате неоготического стиля, с высоченными стрельчатыми потолками и узкими окнами. В окна потихоньку влезало закатное солнце и тени от мебели были неожиданно резкими и длинными.

Одну из таких теней отбрасывало кресло, в котором сидел человек – спиной ко мне. Это что еще за тип? Я вырулил к нему спереди. Это был собственной персоной доктор Деларю, но дохлый. Покойник был даже не слишком свеж. Он хоть и гад, но мне не нужна провокация. Я подбежал к запертой двери и заколотил в нее кулаками. Долго стучал и обзывался, стараясь не смотреть на дохляка. Наконец, позади открылась еще одна дверь и вошел человек.

Его голос я сразу узнал. Доктор Деларю. Он шел ко мне. В кресле же никого не было. Мураши побежали по коже.

– С выздоровлением,– сказал этот совершенно живой ни капельки не подгнивший человек.

– А там-то что было?– я показал пальцем на кресло.– Кукла? Чтоб у меня в штанах мокро стало, а кто-то животик надорвал бы от смеха? Изголяетесь, значит. Игрушку, понимаешь, нашли в моем лице. Лучше бы расстреляли сразу.

– Никакая не кукла, господин Шигимонт-Микитов. Это ваше отношение ко мне. Вы теперь будете видеть свои чувства. Эта информация вам теперь доступна, пользуйтесь на здоровье. Таков теперь фильтр. Вам поневоле придется следить за своим эмоциональным состоянием. За своей верой. Тогда у вас будет правильно направленная воля.

– И тогда я сольюсь с чем-то как пиво с водкой?

– Послушайте, господин Шигимонт-Микитов, Слияние – это не какая-нибудь гадость.

– Не верю. Я ведь сам придумал это словцо.

– За что большое спасибо, мы всегда рассчитывали на ваши способности. Но и вы должны быть благодарны, что мы нашли им применение.

– Благодарствую, я еще способен не сидеть взаперти, а гулять сам по себе.

На эту реплику доктор почему-то не отреагировал должным образом.

– А гулять вам еще рано, господин Шигимонт-Микитов. Вот подправите фильтр, прозреете и пойдете. Научитесь видеть мысли, чувства, жизненные силы, может даже судьбу и тогда гуляйте на здоровье. Вы хотите увидеть улыбающуюся Фортуну?

– Каким местом она мне будет улыбаться, доктор? Не задним ли?

– Вы тогда зайдете к ней спереди. Вы сами выберете ту судьбу, которая вам нужна, а ненужную отдадите другому. Это и есть наивысшая свобода.

– Умеете вы зубы заговаривать. А где, кстати, мисс Коэн?