– То есть ты сам уже поверил, что нас в прошлое занесло? – уточнил Володарский. Он неудачно выдохнул дым от сигареты и попал в лицо Шувалову.

Тот поморщился и ответил:

– Не знаю. Моментами я чувствую себя полным идиотом. Даже скрытые камеры пытался высматривать. Но как-то всё…

Он замолчал, подбирая слова.

Наконец продолжил:

– Я ведь заведующий медицинским блоком был на строительстве. Через меня много рабочих прошло. Кто палец прищемит, кто простудится. Одному даже аппендицит удалять пришлось. Так вот, был у меня один пациент с ожогом руки – Антон Забелин. Сварщиком он работал. Так вот, он рассказывал, что это у него третий тоннель. Я всех слов специальных, что он говорил, не понял. Но по смыслу выходило, что на этой стройке что-то не так, и не тоннель они делают, а какую-то пушку Гаусса. Он должен был потом прийти на перевязку и не пришёл. Сказали – уволился и уехал. А когда я выразил сомнение в этом, мне посоветовали заниматься больными и не лезть не в своё дело. Был там такой Шульц Клягге…

Вот это да! – подумал Володарский. – А я в гордыне своей считал, что это я один такой умный. Вероятно, в тот поезд посадили всех, кто был на подозрении. Кто, много знал или догадывался. Не удивлюсь, что и у Тони имеется похожая история. И у Кольцова, у этого здоровяка Сани. Если только…

Если только один из них не «засланец».

А кому было в первую очередь выжить, как не ему? Ради него же вся эта канитель и затевалась.

Володарский не хотел про это думать. Боялся. Если он прав, и «хрононавт» действительно один из них – дело худо. Потому, для того, кто готовился для заброски в одиночку, остальные, как минимум – обуза. А как максимум – опасные свидетели. Сейчас он растерян и дезоринтирован аварией. И, по-хорошему, нужно бежать отсюда сломя голову, пока он не пришёл в себя и не начал убирать своих случайных попутчиков.

С другой стороны, может, и нет никакого «засланца», – успокаивал он себя. – Может, порвало гада на куски во время переноса, а он, Володарский, ломанётся отсюда, как дурак без документов, без денег… И сам «спалится», и других подставит!

Что же делать?

– Тебе не кажется, что стало темнее? – спросил Шувалов.

Володарский посмотрел вверх, ожидая увидеть, что это деревья заслонили солнце. Но – нет. Обычные сосны. Правда, в неподвижном воздухе наблюдалась лёгкая дымка, вроде марева, потянуло сыростью. И, чем дальше они продвигались следом за Кольцовым, тем гуще становилась дымка, превращаясь в туман какого-то серо-ржавого цвета. Похолодало. Стали встречаться лужи, с деревьев закапали крупные холодные капли.

Шедший рядом Шувалов втянул голову в плечи, поднял воротник лёгкой курточки.

– Дождь что ли? – пробормотал Володарский и поёжился и чуть не поскользнулся. Опустил взгляд – под ногами было пятно грязного, на половину растаявшего, снега.

Стало ещё холоднее. Шувалов застегнул замок-молнию на куртке до самого подбородка. Володарский проделал со своеймастеркой тоже самое.

– Я так понимаю, вчерашний снег нам не пригрезился, – сказал он.

Они вышли на небольшую поляну уже полностью покрытую снегом, на котором была отчётливо видна цепочка следов, которую они оставили вчера.

– Как такое может быть? – спросил Шувалов.