– Да ну – не может быть!

– Что – не может быть? – спросил его Саня.

– Сергей Николаевич, а какое сегодня число? – спросил Кольцов у лесника. – Стоп! Не надо число! Год сейчас – какой?

Сарафанов ответил.

– Дед, ну ты и гонишь! – хохотнул молодой.

Он посмотрел на схватившегося за голову Кольцова, на замершую Тоню, на обернувшегося к ним Шувалова…

Даже стоявший на улице Володарский застыл в проёме двери.

– Да ну нах! – воскликнул Саня. – Я скорее поверю, что этот дед на всю голову больной, чем то, что нас в Прошлое закинуло! Кто там сейчас у власти? Этот, как его – Сталин?

– В снег среди лета, значит, веришь? – спросила Тоня. – И мобилы у всех поотрубало.

– Дался тебе этот снег! – крикнул Саня. – Ну, выпал и что? Сейчас экология такая. По всему миру, то жара небывалая, то холода. Помнишь, как пару лет назад в Австралии пожары полыхали? А мобилы… Может, когда тоннель проезжали, там чего-нибудь замкнуло, разряд какой-нибудь или ещё чего. Их от этого и вырубило.

– А газеты? – спросил Кольцов.

– Да на чердаке у этого психа хранились! – огрызнулся парень и ткнул пальцем в Сарафанова, который соляным столбом всё так же стоял у окна. – Нашёл недавно – вот стол и застелил.

– Нет, я согласен с Саней, – вдруг сказал Шестаков. – Принцип Окхама гласит: незачем плодить сущности сверх необходимого. Проще поверить в погодную аномалию и душевную болезнь, чем в путешествия во времени. Хотя всё это весьма подозрительно…

Он присел на краешек кровати рядом с лежавшими на ней мужчиной и женщиной и как-то бессильно опустил свои руки с по-музыкальному длинными пальцами.

– Тем более, что для спешки теперь нет причин и можно, не спеша во всём разобраться.

Встретившись взглядом с Кольцовым, он коротко пояснил:

– Отошли. Оба.

Тоня прикрыла рот ладонью, молодой чертыхнулся. Пробормотал:

– И за каким я его тащил сюда…

Володарский достал из кармана белую трубочку, сунул её одним концом себе в рот, чем-то щёлкнул, в его руке полыхнул огонёк.