– Не волнуйся.
Алекс Купер остался один, предаваясь сладостным мечтам о том, как потратить свалившиеся с неба две тысячи.
Коммутатор «Монро Армз» размещался в клетушке за стойкой портье. В этот день как раз дежурила Джоан. Фрэнк с деловитым видом направился к ней с папкой в руках. Девушка соединила очередного абонента и обернулась к репортеру:
– Чем могу служить, сэр?
– Я из телефонной компании, – объявил Лонерган, помахав перед глазами Джоан каким-то сомнительным удостоверением. – Небольшая проблема.
– В чем дело? – удивилась Джоан.
– Некоторые постояльцы утверждают, что им предъявили счета за переговоры, которых они не вели.
Он раскрыл папку и сделал вид, что сверяется с документами.
– Пятнадцатое октября. Поступил счет за разговор с Германией, а джентльмен утверждает, что вообще никого там не знает. Устроил скандал.
– Мне тоже об этом ничего не известно, – негодующе вскинулась Джоан. – И вообще даже не помню, чтобы за последний месяц кто-то звонил в Германию.
– Вы ведете записи?
– Естественно.
– Не могу я посмотреть?
– Пожалуйста.
Она вытащила скоросшиватель из-под стопки бумаг и протянула Фрэнку. На коммутаторе мигали лампочки. Пока Джоан, отвернувшись, поспешно соединяла абонентов, Лонерган быстро пролистал записи. Двенадцатое октября… тринадцатое… четырнадцатое… шестнадцатое.
Листок за пятнадцатое был вырван.
Фрэнк Лонерган устроился в вестибюле отеля и приготовился терпеливо дожидаться возвращения Джеки Хьюстон из Белого дома. К счастью, долго торчать на виду не пришлось.
– Губернатор Хьюстон?
– Что вам угодно?
– Я Фрэнк Лонерган, «Вашингтон трибюн». Не могу выразить, как нам жаль, губернатор. Примите наше искреннее сочувствие.