— Неважно. Если бы я была на ее месте, меня бы это совершенно не интересовало. Нормальный план получился?
— Люкс, — подтвердил Виктор.
— А теперь колись, что у тебя там новенького?! — сменила тему Юля.
Виктор взглянул на полочку в стенке, где находились DVD-диски. Там стояли: «Великолепная семерка», «Ружья великолепной семерки», «Великолепная семерка снова в бою», ГДР-овские фильмы с Гойко Митичем про индейцев и несколько старых добрых вестернов с Клинтом Иствудом. Поверх всего этого лежал диск со зловещей надписью: «Звонок».
— Вот! — Виктор взял футляр и продемонстрировал Юле.
— Слушай, по моему, я смотрела какой-то «Звонок», — девушка взяла у него диск и начала читать аннотацию. — Нет, ошиблась, я смотрела японский фильм, а тут американский, хотя сюжет одинаковый: про призрак девочки, утонувшей в колодце и теперь уничтожающей всех, кого коснется висящее над ней проклятье. Какое проклятье? Из области всяких гадостей, которые творятся с людьми, умершими насильственной смертью в жутких условиях. Более точно сказать не могу, — русский текст, здесь, заканчивается и переходит в надписи на английском языке, а я в школе французский учила.
— Тогда давай, просто, посмотрим, и все станет ясно без языков? — Виктор вставил диск в DVD-проигрыватель.
Начался фильм. Виктор думал, что будет обычный триллер, где нарисованный с помощью компьютерной графики призрак, гоняется за какой-нибудь полуобнаженной телкой. Он уже внутренне приготовился поджимать ноги, переживая моменты, когда призрак станет кромсать ножом сетку-рабицу в считанных сантиметрах от пяток этой телки, лезущей по сетке куда-нибудь вверх, лишь бы спастись. Но показывали другое. Сначала две подружки трепались про какую-то видеокассету с жутким любительским фильмом, которую, якобы, посмотришь, и раздается глухой (ибо в трубку никто ничего не говорит) телефонный звонок, предвещающий скорую гибель от потустороннего зла тому, кому позвонили… Сперва, понятное дело, подружки кассету где-то надыбали, посмотрели, и у них в доме, естественно, раздался звонок. На подруг опустилось проклятье, а потом… показали такую страшную (то ли иссохшую, то ли разложившуюся от гниения) РОЖУ одной из этих, — совсем недавно полных здоровья, что Виктор оцепенел и почувствовал, как внутри у него что-то оторвалось и упало на дно желудка.
— Слушай, Юля, я, видно, расхрабрился, — промямлил он.
— Чего такое?
— Это для меня, пожалуй, слишком.
— Классно ведь! — засмеялась девушка.
— Если тебе и впрямь нравится, досматривай, а я пока схожу в универсам через дорогу, хлеба надо купить, а то у нас хлеба мало…
— Ладно, иди, трусишка, — хихикнула Юля.
— Я не трус, но я боюсь, как говорил товарищ Никулин, — Виктор опять увидел на экране эту РОЖУ, и снова его внутренности перевернулись в животе. — Если ты не хочешь, чтобы я занял унитаз на добрых полтора часа, лучше пойду….
— Ну и пошлый же ты! — на этот раз громко засмеялась Юля.
Виктор встал с кресла и, мелкими шажками, побыстрей, усеменил в прихожую. Снимая развешанные по крючочкам и вешалкам — шапку, куртку, шарф, он надеялся повеселить девушку своим притворным вздрагиванием (а притворным ли?).
Наблюдавшая за его действиями из комнаты Юля, рассмеялась еще сильней. Ее смех походил на звон веселых рождественских колокольчиков.
Под эти радостные звуки парень вышел из квартиры.
Однако когда Виктор вернулся, в квартире стояла гробовая тишина. Но если Юля, надо думать, смеяться перестала, то фильм не должен был закончиться (времени прошло еще слишком мало). Тем не менее, телевизор был выключен.