— Я очень рада, что ты приехал, — пролепетала она, наливая чай.

Потом ее руки затряслись, заварник стал стучаться носиком о чашку, а по щекам покатились слезы.

Виктор протянул руки к ней и сказал:

— Иди ко мне.

Девушка упала в его объятия и растворилась в них, прижавшись лицом к футболке.

— Наша Маша горько плачет, — повел ее в комнату Виктор. — Уронила в речку мячик. Ну-ка, Машенька, что у тебя за плачище? Не утонет в реке твой мячище! Кстати, мы никому не помешаем?

— Нет, Наташа с Сережей ушли на дискотеку. Они там, наверное, до утра пробудут.

— Отлично, — Виктор присел на диванчик. — Но, все же, тебе придется рассказать мне, что довело тебя до такого состояния.

Из другой комнаты пришел Чуш, посмотрел на все сонным взглядом и, развалившись под журнальным столиком, уснул.

Ира последовала примеру своей собаки, только легла не на пол, естественно, а на диван, опустив голову Виктору на колени и уткнувшись лицом ему в живот.

Он ощутил ее дыхание, можно сказать, пупком, так как она именно туда ему и дышала. Его рука, словно сама собой, поднялась и погладила девушку по голове. Ира почесала носик о его футболку и, когда он убрал руку, взяла ее снова и положила себе на голову опять.

— Знаешь, Ирочка, — заговорил Виктор, — у нас с тобой, в практической психологии, существует такое понятие, как «молчаливый клиент». Это, когда какой-то человек приходит к психологу на консультацию, наверняка с бушующим ураганом в глубине его души, не исключено, что и со слезами на глазах, а говорить ничего не хочет, или не может, — срабатывают психологические барьеры: на меня не так посмотрят, про меня не так скажут. Так вот, в подобных ситуациях применяется психологический прием, который называется разговор на отстраненную тему. У каждого психолога этот разговор основывается на его внутреннем опыте, убеждениях, интересах. Ты мне разрешишь начать точно так же?

Не дожидаясь ответной реакции, Виктор продолжал:

— Ирочка, а у меня есть один секрет, который я тебе еще не раскрыл. Ты, наверное, даже не догадываешься, какой.

Ответом было только настороженное молчание.

— Я уже с четырнадцати лет пытаюсь создать какое-нибудь литературное произведение. В школе на это было много времени, тогда я написал немало рассказов. Но, знаешь, тогдашние рассказы сейчас кажутся мне самому очень детскими. Поэтому я ими не горжусь. Зато немножко горжусь своей сейчасошней записной книжкой.

Виктор с трудом, но все же достал книжку, о которой говорил, из заднего кармана джинсов.

— Она всегда со мной. В нее я записываю все, что могу и когда могу. Чаще такое бывает, если еду куда-нибудь в рейс на «Газели» и приходится ждать оформления документов перед загрузкой; пока экспедитор бегает с бумажками, а это иногда длится и час и полтора, я сижу себе спокойно в кабине и пишу потихонечку. Оказывается, этого времени вполне достаточно для рассказов и маленьких повестей. Мечтаю когда-нибудь купить компьютер и набрать на нем все мои тексты. Потом, возможно, отошлю или съезжу в какое-нибудь издательство. Может, опубликуют. Чем черт не шутит? Хочешь, почитаю последнюю мою штуку?

Ира неохотно оторвала лицо от его футболки. У нее было выражение лица ребенка, которому показывают, как устроен телевизор, то есть все платы и микросхемы, находящиеся по ту сторону экрана, под защитным пластмассовым кожухом. Она спросила:

— А что за штуку?