— Ну? И что? — у всей троицы был вид, как будто решается вопрос об их жизни и смерти.
— Ребята, — заговорил Виктор, и его собеседники сразу стрющились, словно им положили в рот кислый чернослив, — как только что-то появится, я попрошу мастера, чтоб попридержал места.
— Но у вас же таксопарк огромный, машин немерено! — воздел руки к небу Лёга.
— А работников, которые не хотят головой думать, а только шины монтировать, еще больше! — парировал Виктор. — Как дела в техникуме? Вы сегодня там были? Ведь июльские каникулы закончились, на дворе август месяц… Были или нет?!
Лёга и Мишка засунули руки в карманы и отвели взгляд. Ответил Андрей:
— Мы монетку бросали…
— Какую еще монетку?
— Если орел выпадет — значит, на детской площадке сидим, если решка, — бутылок и алюминиевых банок насобираем, сдадим, пивка купим, коли на ребро встанет, — в техникум пойдем…
Все трое начали гоготать.
— Ну а если в воздухе зависнет…, — Андрей многозначительно поднял палец, — в отличники пробьемся. Выпала решка.
— Придурки вы! — через расползающуюся улыбку сказал Виктор. — В общем, будет что, сообщу. А теперь бывайте, у меня тут кое-какие дела, тоже по учебе.
— Пока! — вразнобой ответили ребята.
И Виктор зашагал дальше.
Автобус не спеша, вперевалочку, довез его до железнодорожной станции, размещавшейся прямо напротив автовокзала. Воздух здесь пах окислами железа и мазутными испарениями. К этим запахам примешивался пленяющий аромат, который распространяла примостившаяся к вокзальному зданию шашлычная «У Ашота».
Виктор проводил взглядом разворачивающийся автобус, добавивший в сложившуюся тут нездоровую атмосферу еще и свежий выхлоп дизельного двигателя, перешел дорогу и направился к перрону. Билет он не только заказал неделю назад, но и уже два дня как взял его, ибо ненавидел стоять в очереди у кассы. Ненавидел Виктор, и ездить в мегаполисы, типа Санкт-Петербурга или Москвы, будучи сам за рулем. Он считал себя провинциалом, а если уж ты провинциал, так и нечего бросаться, очертя голову, в бурные потоки Питерского автодвижения. Лучше доехать до пригорода, оставить там машину на стоянке, а самому отправиться пешком в гущу людей и автомобилей. Но на этот раз Виктор даже так не стал делать, избрав железную дорогу.
Проходящий поезд Ярославль — Санкт-Петербург появился на пять минут раньше расписания. Виктор запрыгнул в свой десятый вагон и, отыскав положенное ему третье купе, бросил болтавшуюся на плече сумку в узкий проем верхней полки. Сосед по купе временно отсутствовал, но повсюду отмечались следы его (именно его, а не ее и не их) пребывания: мужские вещи, явно не забытые кем-то, а просто в беспорядке оставленные, стакан с чаем на столике, возле окна (чай также заливал большую часть столика), тут же валялась пластмассовая тарелка из одноразовой посуды, усеянная объедками хлеба и, как показалось Виктору, копченой курицы.
Сосед появился минут через десять, буквально за секунды до отправления поезда. Это был коренастый мужчина с загорелым лицом, окаймленным густой бородищей. Своими пальцами он держал поллитровую банку коктейля «Коньяк-миндаль».
Глядя на эту бороду, Виктор даже подумал: «Вот чудак-то! Прямо как снежный человек. Чудище-снежище…»
Не говоря ни слова, коренастый уселся прямо на свои пожитки, откупорил банку, и, хлебая напиток, стал в упор рассматривать Виктора. Виктор специально прикрыл глаза, — сделав их щелочками, как у китайца, — дабы не встречаться взглядом с бородачом.
Коренастый, опустошив изрядную часть банки коктейля, при очередном глотке стал смешно причмокивать.