Боцман принял эти слова как комплимент. Он засмеялся и с удовольствием посмотрел на свои огромные жилистые руки.
— Ну что ж, мои старики постарались наделить меня силой, — сказал он минуту спустя. — Но не печалься, браток, к старости я, конечно, ослабею и, кроме того, из любви к тебе и Салли буду осторожным.
Таким образом, ведя серьезную беседу об открытии Приамурья и обмениваясь шутливыми замечаниями, звероловы и не заметили, как перед ними, там, где Зея впадает в Амур, появился Благовещенск — город, выросший на месте прежней Усть-Зейской станицы.
В это время сыщик Павлов крадучись появился на палубе. Он был одет в черный сюртук, на голову надел черный котелок. Котелки, или жесткие шляпы с приподнятыми вверх краями, тогда часто носили агенты охранки.
— Посмотрите только, как сегодня разоделся наш ангел-хранитель, — вполголоса заметил боцман. — В этом черном одеянии, с котелком на голове, он похож на трубочиста или гробовщика.
— Скорее на гробовщика! Вид его никому не приносит счастья, — добавил Томек. — В Благовещенске он наверняка сразу же побежит к исправнику, чтобы вручить ему рапорт.
— Ты прав, ему представится великолепный случай отплатить нам за карцер той же монетой, — с неохотой сказал Смуга. — Лишь бы он там не наболтал лишнего.
— Его мрачное выражение лица не предвещает нам ничего хорошего, — добавил Вильмовский. — Будем надеяться, что рекомендательные письма к губернатору позволят властям не обращать внимания на доносы Павлова.
— Сто бочек испорченного китового жира вам в зубы, перестаньте вы каркать, как зловещие вороны! — обозлился боцман. — Не делайте из мухи слона! Он мрачен, потому что после вчерашней выпивки у него все внутренности огнем горят. Чего же ему жаловаться? Ведь мы угостили его как следует!
— Вы, вероятно, забыли о карцере и о крысах, — возразил Смуга. — Неразумно забавляться спичками, сидя на бочке с порохом.
— Не я это предложил, — защищался боцман. — А Некрасов так ничего о нас и не знает!
Они прервали беседу. «Сунгач» освободил баржи, чтобы взять их на буксир сбоку. Ловко сманеврировав, пароход направился прямо к пристани.
В порту на якорях стояло несколько барж, а у самой пристани готовился к отплытию почтово-пассажирский пароход, который уже повернулся носом к середине реки.
Некрасов подвел «Сунгач» к берегу. Как только матросы выбросили на берег трап, Павлов подошел к путешественникам и сообщил, что направляется к начальству.
— А вы вернетесь на пароход к обеду? — любезно спросил Вильмовский.
— Нет, я предпочитаю пообедать в городе, — резко ответил агент и добавил: — Только не забудьте, господа, явиться к здешнему приставу. Надо было бы вам также нанести визит его превосходительству губернатору. По всей вероятности, мы встретимся в полицейском управлении.
— Спасибо за совет, мы, конечно, там с вами встретимся, — ответил Вильмовский. — Я надеюсь, что с вашей помощью нам удастся быстро оформить разрешение.
— Ну конечно! Ведь вы все время находитесь у меня под наблюдением, — сказал Павлов, силясь улыбнуться. Он приподнял котелок и исчез на берегу.
После полудня четверо охотников и Удаджалак направились в полицейское управление, чтобы сообщить о своем прибытии в Благовещенск и получить согласие на охоту в верховьях реки.
Город Благовещенск состоял из нескольких сотен одноэтажных деревянных домиков. Над ними возвышался блестевший на солнце купол собора. На незамощенных улицах царило оживленное движение. Жители Благовещенска вели бойкую торговлю с китайцами и маньчжурами, приезжавшими с того берега реки, главным образом из Айгуня. Любой уважающий себя китайский купец считал своим долгом по крайней мере раз в месяц приехать в Благовещенск. Торговля прекращалась только в начале зимы, во время ледостава, и весной. Зимой китайцы и маньчжуры толпами прибывали в Благовещенск, ставили на улицах города переносные ларьки и продавали в них муку, крупу, водку и привозимые с юга Маньчжурии орехи и яблоки.