Многоголосые колокольные перезвоны шестнадцати церквей оповещали город об утре воскресного дня. Ликующее солнце отражалось в изумрудных лепестках, орошенных ночным дождичком. Утренняя прохлада и веселое щебетанье птичек неизъяснимым праздничным благоговением наполняли душу.

Владыкины всей семьей впервые шли к Григорию Наумовичу в гости, одетые по праздничному. На Петре был его свадебный костюм, чудом сохраненный женой, Луша одела полученное от барыни платье, на руке поблескивали подаренные Свешниковыми серебряные «мозеровские» часики. Павлушка также был одет в свешниковские наряды. Когда они вошли в дом к новым своим знакомым, комната была уже полна гостей, но им немедленно освободили место.

После водворившейся тишины раздалось стройное, изумительное пение под аккомпанемент фисгармонии:

Павлушка при первых звуках пения в недоумении оглянулся, осматривая всех, и, убедившись, что поют все, подошел к фисгармонии. Незнакомые мелодия и слова привели его в восторг. Вытянув шею и раскрыв рот, он буквально поглощал каждый звук, смотря то в лицо играющей девушки, то на ее пальчики, бегающие по клавишам фисгармонии. С таким же вниманием он слушал после того, как дедушка с бородой читал и изъяснял Библию: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться». Павлушка вспомнил починковское стадо и пастуха с длинным кнутом, которым тот стегал коров, еще раз посмотрел на дедушку и заключил: «Этот пастырь не такой, как тот; этот, должно быть, добрый». Павлик вспомнил Спасителя на иконе у бабушки, и ему показалось, что дедушка с бородой так похож на пастыря, про которого он читал, и на Спасителя. Когда дедушка закончил, то все опять запели, но не так, как первый раз, а долго, протяжно и, главное, непонятно. После сего все встали на колени и начали молиться, но опять не так, как в церкви, никто не крестился. Все это было так ново, так удивительно для Павлушки. Когда встали с молитвы, знакомые Владыкиных подошли к ним. Павлику эти люди понравились сразу, особенно девушка, которая играла на фисгармонии.

— Как вас зовут? — спросил Павлик, не отрывая глаз от фисгармонии.

— Вера, а тебя?

— Меня Павлуша.

— Я вижу, тебе очень понравилась фисгармония. Что тебе сыграть? — спросила Вера.

— Сыграйте про оленя, — попросил Павлик. Вера исполнила короткое вступление, и присутствовавшие в комнате еще раз спели «Как тропинкою лесною».

Семья Лукичева Григория Наумовича вся была из молокан. В их доме часто проходили молоканские собрания, так как трое их дочерей и хозяйка хорошо пели. Задушевно пели и остальные присутствующие из других молоканских семей.

Петр был вне себя от радости, что Господь наконец послал ему встречу с добрыми людьми. С жадностью он вслушивался в каждое слово.

Владыкины были приглашены и на следующее собрание, но уже у других. Множество людей повидали они, но знакомство с верующими было для них необычайно, и это особенно гармонировало с духовным обновлением Владыкина Петра Никитовича, как теперь впервые стали называть его новые знакомые.

Следующее собрание дополнило восторг Владыкиных тем, что они увидели новых людей, услышали, как неизвестная им старушка читала из Библии, и было исполнение новых песен.

На одном из последующих собраний предложили и Петру Никитовичу наряду с другими прочитать из Библии. Петр был вконец смущен этой неожиданностью и упорно доказывал, что он еще не умеет говорить и еле-еле по слогам читает. Однако присутствующие тепло ободрили его и убедили встать за стол.

Чего только не повидал в своей жизни Петр. Он не страшился орудийной канонады и пулеметной трескотни, не терялся в многотысячном многонациональном людском потоке в плену, в скитаниях, а здесь растерялся. Руки дрожали, перед глазами все расплывалось. Петр открыл Библию: перед ним была бездна богатства, и что из этого выбрать? Никогда в жизни ему не приходилось проповедовать. С открытой Библией он стоял перед людьми и молчал. На мгновение ему представился Степан-проповедник, его спокойная, мягкая и убедительная речь. Пример Степана пришел ему на выручку. Петр ободрился и, взглянув на страницы открытой Библии, прочитал: «К святым, которые на земле, и к дивным Твоим — к ним все желание мое» (Пс.15:3). Слезы мешали ему дочитать последние слова, но он, превозмогая их, дополнил от себя:

— Много куда бежали мои ноги в прожитых годах. С женой вместе и один бежал я от одной компании к другой, с одной пирушки на другую. Но к ним меня тянул грех, а теперь со мной случилось, чего я сроду не видел и не испытывал. День и ночь, на работе и дома так тянет меня сюда, а вот теперь Сам Бог… как знает Он, что у меня на душе? Да какие же это слова-то родные и истинные — «к святым, к дивным Твоим, к ним все желание мое».

Так, не умеючи, простыми словами он рассказывал свои чувства, рожденные в нем любовью Божьей. Петр не стеснялся текущих по щекам слез, вытирали глаза и слушающие. Павлушка внимательно слушал отца и, когда тот закончил, сразу же оказался у него на коленках.

По окончанию собрания старичок и старушка, хозяева, попросили Петра задержаться. После сердечных приветствий все разошлись, и в доме осталась семья Владыкиных да проповедовавшая старушка с дочерью. За гостеприимным столом, познакомившись, Петр узнал много нового, что радовало и отчасти опечалило сердце его. Старушку звали Анной Андреевной Громовой, дочь ее — Зоей. По их рассказам, они и старший ее сын Максим долгие годы провели на фронтах Германской войны. Там они услышали Слово Божье и покаялись. После того, как приняли крещение, уже сами проповедовали другим, причем Анна Андреевна у солдат была поварихой, а Зоя — санитаркой. Все эти годы обе прожили неразлучно. После войны возвратились в город и теперь живут здесь. Зоя по-прежнему работает в казарме у солдат уборщицей.

Петра заинтересовало слово «крещение». Анна Андреевна охотно разъяснила словами из Евангелия, что в этом есть воля Божья, которую надо исполнять всем уверовавшим. На основании Евангелия объяснила и заблуждения православной церкви в вопросах детокрещения, священства, почитания святых, поклонения иконам и т. д. Опечалило Петра то, что их новые друзья — молокане, как оказалось, не признают некоторых заповедей Господних. Семья Громовых и хозяева этого дома не во всем разделяют убеждения молокан и собираются с ними вместе лишь потому, что не имеют других, близких им по взглядам знакомых христиан. Однако слышали они, что свои в городе должны быть.

Эта беседа сильно повлияла на Петра. Всем напряжением души он погрузился в познавание Божьей истины, ночами вставал, подолгу прилежно молился. С многими заводскими рабочими он делился своей радостью познания Иисуса Христа, распятого на Голгофе. Люди, знавшие его в прошлом, с недоверием смотрели на него, но когда в беседе убеждались в правдивости и искренности его свидетельства, то с удивлением пожимали плечами. Слухи о нем быстро стали распространяться по заводу, особенно среди мастеровых. Не стесняясь, всем, кто бы ни подходил к нему, Петр проповедовал Евангелие. И чем больше говорил он людям о Христе, тем сильнее загоралась радость в его сердце и любовь к окружающим.