– Кара, не хочу об этом… Раз она успокоилась, незачем тебе волноваться. Помнишь, что врач сказал? Избегать эмоциональных и физических нагрузок. Кстати, секс к ним не относится, так что… Жду не дождусь, когда тебя выпишут! Врач обещал это сделать еще на прошлой неделе.

– Я отработаю, Вяземский, – приподнимая брови, произношу я.

– Еще бы, жена. Не забывай о процентах.

Глеб остается со мной еще немного времени. Отвечает на бесконечные звонки своих и моих юристов – на время моей болезни Вяземский взял руководство фирмой на себя. Когда-то я хотела обчистить его, оставить ни с чем, воспользовавшись помощью адвокатов. Я сумела бы признать сделку недействительной и не возвращать ему деньги. От дурных воспоминаний горло наполняется горечью. Глаза увлажняются, когда я представляю, что могло быть? Война – не на жизнь, а на смерть, ненависть, борьба за дочь… Сглатываю и приподнимаюсь на локтях, чтобы налить себе воды. Глеб только что ушел, а я отпустила сиделку до утра. Мне уже можно все – ходить, работать, жить обычной жизнью. Но мнительность мужа слегка замедлила возвращение в привычное русло.

– Помочь?

Вздрагиваю от женского голоса. Роняю бутылку на пол, медленно переводя взгляд на гостью.

– Каролина? Как ты узнала, что я здесь? – округляю глаза, встречаясь с ее хищным взором.

– Шутишь? По-моему, мы решили, что я знаю о тебе все. На меня работают хорошие хакеры. Ну и… другие люди тоже. Кстати, я же не Каролина. По документам у меня другое имя.

– Зачем ты пришла? – тянусь к телефону, гадая, кому звонить и что вообще делать? Мы совсем не подумали об опасности, что она представляет.

– Как ты себя чувствуешь, роднуля? – манерно протягивает она.

– Хорошо. Завтра выписывают. Все прошло хорошо. Ты бы хотела познакомиться с моей семьей? Кстати, как тебя зовут?

– Думаешь, я скажу? Зови меня Каролиной, это мое имя при рождении. Миленько тут у тебя, – она обводит ленивым взглядом палату. – А трубки эти зачем?

– Одна связывает меня с врачом, другая…

«Другая – с комнатой охраны», – произношу про себя. Глеб оказался самым предусмотрительным из нас – он настоял на круглосуточной связи с охранниками больницы. Одно нажатие и…

– Другая, с реанимацией, – вру ей. – Вдруг, мне станет очень плохо.

– Не станет, мы крепкие. Меня вон… – ее голос садится до сиплого шепота. Каролина касается манжета свободной блузки и тянет рукав, обнажая предплечье. Кожу прорезают красновато-белые застарелые шрамы…

– Тебя били? Расскажи о себе, мне правда важно знать о тебе все. Я не желаю тебе зла и хочу подружиться. Садись со мной.

Кара с опаской смотрит на меня и подходит ближе. Под ее тяжестью кровать издает тонкий писк. Господи, дай мне сил общаться с ней правильно… С одной стороны меня к ней тянет, как к родной, с другой же – отталкивает. Я ее боюсь.

– Вот, полюбуйся, племяшка или кто ты там мне? Меня били, накачивали препаратами, не кормили нормально. Меня… насиловали.

Она задирает блузку и демонстрирует шрамы на спине, плечах, шее. Что же ей пришлось перенести? И почему она упорно продолжает винить меня?