– Достаточно заявления похищенной женщины, чтобы следаки начали шевелиться. Глеб Андреевич, куда вас везти – домой или в больницу? В принципе, тугая повязка остановила…

– Домой, – бросаю сухо. – Я обещал Каролине доставить ребёнка в целости и сохранности. Родственникам няни сообщили, что она нашлась?

– Да, не волнуйтесь.

Крови больше нет. Вместо нее и оторванного мокрого рукава – чистая марлевая повязка. Пожалуй, о ране ничего не напоминает, кроме повязки и тупой ноющей боли. Теперь я могу предъявить права на эту строптивицу… Я спас ее малышку, как и обещал. А она обещала дать… Каре теперь не отвертеться. Я лишь отдохну немного, оклемаюсь от ранения и тогда…

Кажется, остаток пути я сплю, провалившись в поверхностный сон. Меня осторожно будит Свирепый, коснувшись плеча.

– Глеб, мне помочь вам? Вместе зайдем и расскажем Каролине о наших злоключениях?

– Нет, я сам. Завтра приезжайте к обеду, приготовьте отчет, – командую сухо. – Где малышка? С ней все хорошо?

– Да, они в соседней машине. Вы сможете взять ее на руки?

Ну что он разговаривает со мной, как с ребёнком? Смогу, черт бы его побрал. Потому что я до черта упертый… Свалюсь навзничь и истеку кровью, но я утру ей нос. Не верила в меня, сомневалась, но факт остаётся фактом – Милану освободил я. И своим телом закрывал тоже я… Рискуя жизнью ради этой… Ради памяти о нашем прошлом, наверное, так правильнее сказать?

Не могу точно описать свои чувства, когда мы входим в дом… Крепко держу девчоночье тельце и сжимаю зубы от боли в плече. Вдыхаю воздух, ставший горячим, почти расплавленным от напряжения… Жадно ловлю взглядом ее эмоции – сдавленный крик, всхлип, улыбку, раскрывшую ее губы. Слышу шорох легких шагов, почти летящих по лестнице… Каролина тоже слаба, но в этот момент она собирает все силы, на какие способна, в кулак… Несется к нам и бессильно падает в мои объятия, вырывая дочку из рук…

– Милана… Доченька моя, родная, сердце мое, моя жизнь…

Она щебечет, глотая слезы, а потом беззвучно произносит лишь одно слово: спасибо…