– Федоровский, стоять! – мимо нас проносятся ребята, взвивая клубы пыли. Она забивается в ноздри и оседает горечью в горле, вызывая желание закашляться.

Замираю, прикрывая ребенка собой, а потом поднимаю голову, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. По периметру территории бродят СОБРовцы, а в круге электрического света, льющегося из уличного фонаря, стоит Свирепый.

– Всеволод Ива… – пытаюсь крикнуть, но руку пронзает острая боль.

Да я, оказывается, мокрый… Рубашка насквозь пропиталась кровью, как и одежда девчушки. Она поднимает на меня испуганный взгляд и начинает громко плакать.

Господи, какая же она умница… Иначе нас никто бы не увидел. А у меня нет сил позвать на помощь, я все их растерял, пока пытался сохранять сознание.

Не понимаю, сколько проходит времени – минута или целая вечность? Или все же минута? Обнаруживаю себя лежащим на сидении небольшого микроавтобуса. Надо мной маячит лицо врача в смешных очечках, а справа сидит взволнованный Свирепый. В свете тусклой лампы толстая цепь на его шее переливается, как гребаный самоцвет.

– Где…я? – выдавливаю хрипло, облизав пересохшие губы.

– Тише, тише, Глеб Андреевич, вы потеряли много крови, хоть рана и прошла по касательной. Вас зацепила пуля. А Иван Васильевич наложил повязку. Жить будете, – мнется он. – Зря я разрешил вам самовольно гулять по территории, надо было оставить вас в машине и…

– Как это зря? Я увидел похитителей и вывел заложников из здания, пока ваши ребята кидали дымовые завесы черт те куда! И прикрывал девочку своим телом, пока вы ловили бандитов. Кстати, где они? Удалось поймать?

Боже, только не говори, что они убежали… Такого провала Каролина не потерпит. Она просто не простит… Да и я, заплативший Свирепому целое состояние, не потерплю такой халатности. Прищуриваюсь, чтобы разглядеть ответ в глазах Всеволода… Он может ничего не говорить, я уже знаю…

– Им удалось скрыться, – тягостно выдыхает он.

– Господи! Вас же была здесь целая куча! Как вы могли допустить это?! Знаете что, вы…

– Я верну часть гонорара, не беспокойтесь, – Свирепый поднимает ладони в примирительном жесте. – Мы недооценили преступников. В кустах их ждали еще двое неизвестных. В темноте мы не смогли разглядеть их приметы. Они замаскировали машину ветками, словно ожидая подходящего момента, чтобы свалить. Преступники готовились к отъезду.

– Я услышал обрывки разговора похитителей. Приказа оставлять девочку в живых не было. Думаю, они хотели убить заложников и вывести тела в лес.

– Возможно. Мне сразу показалось странным, что на территории не оказалось машины.

– Почему ваши парни не изучили местность до операции по захвату? Черт, о чем уже сожалеть? Где девочка? – приподнимаюсь на предплечьях, морщась от боли.

– В другой машине, с няней. Она тоже ранена, но не так серьезно, как вы. Отделалась легким испугом, если можно так сказать. Милана в порядке, я уже обрадовал Каролину хорошей новостью, – довольно потирает руки Свирепый.

– То есть вы не собираетесь их ловить?

– А как я это сделаю? Я могу лишь отдать папку с материалами дела следственному комитету. Заявление от родственников няни есть, за Каролиной дело не станет.

– Станет! Вот увидите, она ничего не будет писать. Каролина не в том положении, чтобы светиться. И не говорите мне, что не знаете об этом, – вспыхиваю я.