— Мама, я беременная, — выпалила Оля, — что делать будем?

— Что? Это ты о чем сейчас говоришь? — Галина Семёновна вышла из кухни и остановилась в дверях с хлебом и ножом в руках.

— У меня ребёнок будет.

— Какой? Откуда? Когда успела? — все ещё не понимала мать, а потом охнула и без сил сползла по стенке на пол. Хлеб и нож выпали из ослабевших рук. — Ол-я-я-я! Как же так? — в голос завыла она.

— Не знаю.

— Вставай, пошли в больницу. Надо избавиться от плода.

— Я уже была у врача. Срок большой. Почти шесть месяцев. Мальчик. Он шевелится, — заплакала Оля, уткнувшись лицом в подушку.

Бабуле сообщила о беременности внучки все та же словоохотливая сплетница Аня, когда пришла ее навестить. Варвара Петровна схватилась за сердце, потеряла сознание и к вечеру умерла, не попрощавшись с родными. Хоронили ее всем домом, в котором она прожила без малого семьдесят пять лет. Галина Семёновна добросовестно провела поминки и девятый день, а к сороковому попала в больницу: ноги отказали, нервы не выдержали напряжения последних месяцев.

Вот так на руках у Оли осталась полупарализованная мать и крикливый и шустрый мальчишка с синими глазами. Сначала она перебивалась, как могла, цеплялась всеми силами за привычный образ жизни, старалась совмещать учебу с работой и уходом за сынишкой и больной мамой. А потом плюнула на городские муки, сплетни и косые взгляды, продала их большую трехкомнатную квартиру в городе и купила домик в пригородном посёлке. Здесь же устроилась на работу в местную районную больницу.

Жизнь потихоньку налаживалась.

Оля из-под руки посмотрела вдаль: по дороге к больнице приближалась скорая.

— Мама, забирай Веньку и иди домой. Мне работать надо. И ещё… перестань звать его «бисовым семенем».

— А что тут такого? — обиделась мать. — Он такой и есть.

— Семя, может, и бисово, но в мальчишке половина и нашей крови. Пока Венька не понимает, что эти слова означают, но скоро подрастёт. Что будешь делать, если спросит?

— Ладно! Не буду! Иди уже, — махнула рукой Галина Семёновна. — Венечка, — залебезила она перед внуком, — пойдём домой. Я тебе яичницу сделаю. И какао с молоком.

— А конфету дашь? — тут же поинтересовался хитрый мальчишка.

— Ну, что с тобой делать, пострелёнок, дам, конечно.

Галина Семёновна взяла внука за руку, и они медленно пошли обратно. Оля смотрела на них любящими глазами, в которых стояли слезы, и внезапно ощутила такой прилив счастья, какой не испытывала вот уже шесть долгих лет.

Скорая уже показалась из-за последнего поворота, поэтому Оля побежала в приемный покой.

— Кого везут? — поинтересовалась она у врача, полноватого и вечно потного разводящего терапевта, Владимира Владимировича Зотова.