Похоже, что чтобы я не говорила Донскому, как бы не тыкала носом в болезненное прошлое, он, почему-то, упрямо считал меня своей собственностью.

Неужели, ребенок в моем животе так придал ему смелости? Раньше от так себя не вел. Нужно было срочно расставить все по местам и немного сбить с него спесь.

Я выдохнула медленно, чтобы успокоиться и взять эмоции под контроль. Как можно незаметней, дабы не показать, что все это трогает меня.

– Где я и с кем я – не твое дело. Уходи, – получилось достаточно уверенно, я была горда собой.

– Нет, – спокойно возразил Валера, отряхивая штаны. – Я бросил все свои дела, как узнал, чем ты занимаешься и с кем. И я буду не я, если он здесь останется с тобой.

– Да ты что? – спросила, скорее не зная, как заполнить повисшую неловкую тишину.

– Знаешь, чем я занимался все это время после твоих слов обо мне и отце?

– Не имею малейшего понятия. И знать не желаю, – я покачала головой, хотя в голове уже прокручивала вопросы: “Неужели, мои слова его так задели за живое? И что он сделал? Поэтому пропал?”

Даня вытер кровь с края разбитой губы и сказал мне:

– Тебе не нужно это все слушать.

 А я не знала, хочу ли я услышать Валеру до конца или нет. Сможет ли удивить? На что надеется?

– Уйди за горизонт, пока дышишь, – Донской обратился к Дане, взгляд вмиг стал холодный, как арктический ветер. – У тебя нет ни шанса.

– Если бы у меня не было и шанса, ты бы так не бесился, – подразнил с провокационной улыбкой Даня, и я увидела, как убийственная тьма начинает клубиться в глазах Валеры.

– Говори, что хотел и уходи,  – влезла со своими словами, пока они снова не вцепились друг другу в глотки.

Валера подошел ближе, и я сделала шаг назад:

– Остановись. У меня со слухом все в порядке. Я услышу, говори ты хоть за входной дверью, – угрожающе показала взглядом на выход, и Донской понял намек – остановился.

Хоть это было совсем ему не по нраву. Кулаки сжимались, желваки так и ходили на разбитых скулах.

– Хорошо. Я скажу… – Валера посмотрел на меня исподлобья и торжественно произнес. – Я пошел против отца.

И замер так,  словно слова должны были произвести эффект разорвавшейся бомбы.

– И? Мне тебя поздравить?