И стиснул руками крепко-крепко, но будто сам этого не замечал. Хорошо, что живота еще нет.

– Ну вот тогда и подумаю о тихом мужичке с грядками, – сказала ему в шею.

– С грядками? – поперхнулся воздухом Валера, удивленно пронзив меня взглядом. Похоже, не такого ответа он ожидал.

– А что не так с грядками? – с тихим смешком переспросила я.

– Все не так, – возмущенно заверил меня Донской. – Особенно с мужиками, у которых одни только всходы.

– А у тебя есть грядки? – я встретилась с ним взглядом, понимая, что он принимает шутку за чистую монету. Еле сдержала улыбку.

– Нет.

Звучало так, будто и быть не могло.

– А у папы твоего? – тут я уже не сдержала смеха.

– Нет, конечно, – не понимал, что меня так веселит Валера. Все всматривался в мое лицо в поисках ответа.

– Вот тебе и ответ на “почему”, – я вырвалась из его рук, понимая, что если еще чуть-чуть постою так, сдамся. Пойду по наименьшему пути сопротивления, потому что с ним мне почему-то сейчас так уютно. Неужели, это так ребенок влияет на меня? Или я обманываю сама себя, испытываю чувства давно?

– Лера, хватит валять дурака, – тон Валеры был умоляющим, что було жуткой редкостью. – Вспомни, как мы с тобой ужинали. Тебе же было хорошо, верно?

И взгляд бросил с просторного холла в сторону современно обустроенной кухни. Словно готов был повторить ужин столько раз, сколько захочу.

– Было неплохо, – я не могла отрицать, но и горячо признавать не хотела. В те два дня я впервые за долгое время расслабилась.

– А ночью со мной тебе было хорошо, правда? – снова поймал меня за талию Валера и притянул к себе, заглядывая в глаза.

И взгляд такой влюбленный. Зачем же так смотреть? Как этому сопротивляться? Зачем вспоминать совместную ночь? Это нечестно! Почти сексуальное давление, между прочим.

Валера словно дышал на меня любовью. От него шел такой жар, будто внутри него горел огонь. Мужчина смотрел мне в глаза с таким неистово сдерживаемым чувством, что казалось, его может разорвать на части.

Его рука медленно потянулась к моей руке, а вторая все еще обвивала талию. Казалось, что он просто не может находиться рядом и не трогать меня. Донской обхватил мои пальцы, притянул мою руку и положил на свою грудь.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я вывернулся наизнанку, но этого мало. Знаю, что я жаден. Я прожил рядом с тобой соседом и чуть не свихнулся. Понял, что не смогу так. Не смогу быть просто никем. Ты игнорируешь меня в больнице, игнорируешь в жизни, не даешь подступиться, и меня словно физически это ломает. Скажи, неужели я так тебе противен?

Я сглотнула вязкий ком в горле: