— Судя по этой твари, на нее тут охотников нет, — с набитым ртом промычала Сирокко. Мясо оказалось даже лучше, чем она рассчитывала, хотя щепотка соли не помешала бы.

— Да, по ее поведению непохоже, — согласилась Габи. Сидя на корточках по ту сторону трупа, она посматривала, что творится у Сирокко за спиной. То же самое делала и Сирокко.

— Тогда, может статься, и нас тут некому будет стрескать.

Обед чересчур затянулся из-за долгого пережевывания. Усердно жуя, подруги тем временем разглядывали труп. Для неискушенного глаза Сирокко животное казалось не особенно примечательным. Вот будь тут Кельвин, он наверняка бы чего-нибудь углядел. А так… Мясо, шкура, кости и шерсть по цвету и фактуре вроде бы совершенно обычные. Даже пахло все вполне нормально. Хотя некоторые органы Сирокко опознать не смогла.

— Шкура может пригодиться, — заметила Габи. — Из нее наверняка выйдет одежда.

Сирокко поморщилась.

— Если хочешь ее носить, на здоровье. Только она наверняка очень скоро завоняет. К тому же здесь пока что и без всякой одежды тепло.

Неразумным казалось оставлять позади большую часть туши, но они решили, что другого выхода нет. Обе вооружились крупными костями от задних ног, и Сирокко вырубила хороший шмат мяса, пока Габи нарезала полосок из кожи, чтобы связать вместе все кольца от скафандра. Смастерив себе неказистый ремень, она подвесила к нему связку. Затем они снова пустились вниз по течению.

Им попадались еще лжекенгуру — как поодиночке, так и группами по три или шесть голов. Были там и другие животные, помельче, стремительно шнырявшие по стволам деревьев, и еще одни, предпочитавшие держаться поближе к водяной кромке. Подойти к любому из них было легче легкого. Непоседливые древесные зверьки, когда их с трудом, но все-таки удалось разглядеть, оказались без голов. Голубые короткошерстные шарики с расположенными по окружности шестью когтистыми лапками, они с одинаковой легкостью двигались в любом направлении. Рты у них находились снизу, в самом центре правильной звезды из лапок.

Местность постепенно менялась. Теперь попадались не только все новые виды животных, но и все новые формы растительной жизни. Под пологом леса Сирокко и Габи брели сквозь бледно-зеленый свет, считая сотню тысяч шагов за полные сутки.

Счет шагам они, к сожалению, вскоре потеряли. Могучие незатейливые деревья сменились доброй сотней различных пород, да еще тысячью всевозможных цветковых кустарников, стелющихся побегов и паразитарных наростов. Неизменными оставались только речушка, их единственный проводник, да еще упорная склонность деревьев Фемиды к гигантизму. В национальном парке «Секвойя» любое из них стало бы главной достопримечательностью и приманкой для туристов.

Тишина вокруг уже не царила. За первые сутки своего похода Сирокко и Габи слышали только шорох собственных шагов и стук колец от скафандров. Теперь леса вовсю трещали, щебетали и тявкали.

Когда остановились на привал, мясо показалось еще вкуснее, чем раньше. Сирокко жадно рвала его зубами, сидя спина к спине с Габи у шишковатого ствола гигантского дерева. Дерево это было куда теплее, чем вообще-то положено нормальному дереву, с мягкой корой и корнями, что сплетались в узлы размером с порядочный дом. Верхние его ветви терялись в немыслимом сплетении над головой.

— Могу спорить, что на этих деревьях живности еще больше, чем на земле, — сказала Сирокко.

— Глянь-ка вон туда, — указала Габи. — По-моему, те побеги явно кто-то сплел. Видишь, снизу вода просачивается?

— Вот еще что стоит обсудить. Как насчет разумных форм жизни на Фемиде? Как их распознать? Ведь отчасти поэтому я и пыталась помешать тебе убить то животное.

Габи задумчиво чавкала.

— А что, сперва надо было с ним заговорить?

— Да знаю, знаю. Куда больше я боялась, что оно возьмет да отхватит тебе сразу оба копыта. Но теперь, когда мы знаем, насколько оно безобидно, может, нам все-таки стоит попробовать именно это. В смысле, заговорить.

— Ты что, серьезно? Да рядом с этой тварью даже корова — Эйнштейн. Ты ей в глаза посмотри.